– Герлен, – хохотнула я.
– Лишь бы не Вадим, – отозвалась Надя.
Если у вас есть любимые пожизненные грабли, лучшие подруги не дадут забыть их марку. Но как рассказать Наде, которая из всех помад выбирает гигиеническую, что красная со временем стала не про новые грабли, это скорее средство защиты от неминуемой действительности, что-то между вуалью и забралом? Она, конечно, не спасет от трудностей взросления детей и угасания родителей, хронической бессонницы и морщин, но, как говорили в одном фильме, надо же нам дальше как-то плыть.
Полы шинели развевались перед нами, рукава тулупа периодически взмывали в воздух – девушка, очевидно, не соглашалась с авторитетом отсылки к Комаровскому кладбищу.
– Да что же мы все время бежим, как в Москве, – ворчала Надя, но объяснять было некогда: спустя пять минут наклонной ходьбы против ветра путеводная парочка юркнула между деревянными створками двери, зажатой обветшалыми пилястрами.
Надя забуксовала:
– Это точно та дверь?
Мне пришлось буквально перетащить ее через порог. Бросив: «Догоняй», я провалилась в парадное, как в кроличью нору. Вопреки логике норы, лестница вела вверх. Несколько маршей стертых щербатых ступеней заканчивались площадкой с арочными окнами и масками, в скудном свете было не разглядеть – девушки это с высокими прическами или юноши в шлемах. Шахматный узор плитки в рыбьем жире дворовых фонарей, шаги, затихающие уже где-то на верхних этажах, и Надино бухтение в гулких сумерках ниже слились в моей голове в одну бормочущую карусель. Я схватилась за поручень и подождала, пока голова перестанет кружиться. Дверь этажом выше беззвучно распахнулась.
– Вы долго будете там стоять? – спросил темный силуэт. – Без вас не начинаем.
– Культурный центр? – спросила я.
– Очень культурный, – заверил голос.
На свету незнакомец оказался юношей с модно растрепанными кудрями и вполне годился мне в зятья. Объявил с порога:
– Сола Монова!
– Боже упаси! – проворчала я.
То ли вздох разочарования, то ли выдох облегчения повис в воздухе. Я огляделась. За круглым столом, словно приготовившись к спиритическому сеансу, сидели трое. Перед каждым стоял бокал с оранжево-красным содержимым. В центре стола – аквариум, наполненный разрезанной на полосы бумагой.
– Как бы там ни было, вы пятая, начинаем, – нетерпеливо скомандовал мужчина с лицом, все черты которого были острыми.