«Костюм – твоя броня», – напомнил он себе, застёгивая манжеты с запонками в виде миниатюрной палитры (подарок клиента-художника, чью выставку он превратил из провала в сенсацию).
"Великолепно," – пробормотал он, глядя на свой высокий, подтянутый силуэт в идеально подогнанном костюме от Tom Ford, отразившийся в зеркале.
В следующую секунду он впился взглядом в микроскопические пятна от кофе на дорогущей рубашке.
"В этом что-то есть!" – подумал он с горькой усмешкой. – "Что ж, джентльмен должен быть слегка небрежен, немного помят и чуточку пьян".
В свои тридцать два года Леон уже успел прославиться в бизнес-кругах как гуру персонального бренда и эксперт по продвижению в социальных сетях.
Одного взгляда его светло-серых глаз было достаточно, чтобы оценить чужой гардероб или проект, и найти минимум десяток недостатков.
Но сейчас эти глаза взирали на мир раздражённо и устало.
Организм перфекциониста требовал кофе.
Идеального кофе.
На кухне, отделанной матовым черным мрамором, его ждала кофемашина La Marzocco – безупречная, как всё в его жизни.
Он достал зерна из Эфиопии, обжаренные ровно 14 дней назад (не больше, не меньше), взвесил 20 грамм на весах с точностью до миллиграмма. Вода – 92°C, время экстракции – 28 секунд.
Первая капля упала в чашку с хрустальным звоном, и аромат заполнил пространство, смешиваясь с запахом сандаловых свечей.
– Кофе как метафора жизни, – подумал он, вдыхая пар. – Всего одно неверное движение – и баланс нарушен.
Рамзес запрыгнул на стойку, наблюдая за ритуалом с видом императора. Леон поймал его взгляд и неожиданно усмехнулся:
– Ты ведь тоже притворяешься, да? Дикий зверь в обличье домашнего тирана.
Кот мурлыкнул в ответ, протянув лапу к чашке.
– Не смей, – Леон отстранил напиток. – Это единственное, что осталось…
Он не договорил. Мысль повисла в воздухе.
«Единственное, что осталось настоящим».
Леонид Викторович Калинин (он же Леон) не терпел полутонов. Его жизнь была выверена до миллиметра: костюмы от Kiton, часы Patek Philippe, статьи в GQ.
Каждое утро начиналось с тридцатиминутной медитации, блока упражнений и чек-листа: ни одной неотвеченной почты, ни одного грамма лишнего веса.
Даже кофе должен быть сварен ровно при 92°C – не градусом ниже.
Перфекционизм был для него надёжным щитом от критики, сомнений, и тех, кто не дотягивал до его уровня.