Из-за груды кирпичей, когда-то бывших чьим-то домом, появляется наш лейтенант Савельев, машет рукой. Гимнастёрка в пятнах пота, планшетка болтается на боку. Молоденький совсем, как и мы все. Только глаза старые, усталые – в них отражается вся география войны от Волги до Шпрее.
– Сержант! – кричит он, перекрывая далёкий грохот артиллерии, бьющей по центру города. Голос хриплый, сорванный от команд и от дыма. – Давай сюда, только осторожно! Снайпер работает! Третьего часа Петьку-связиста зацепил!
Я киваю, выжимаю сцепление. Полуторка рычит, словно раненый зверь, но ползёт вперёд, оставляя за собой шлейф сизого дыма. Ящики с патронами и гранатами в кузове позвякивают, будто колокольчики. Этот звук почему-то напоминает мне детство, Новый год, ёлку с самодельными игрушками и бумажными гирляндами.
А дома сейчас всё цветёт, наверное. Урюк, яблони, сирень под окнами.
Пуля щёлкает по капоту, оставляя вмятину, словно от удара молотком. Звук резкий, как щелчок кнута, возвращает меня в реальность. Ванька вжимает голову в плечи, лицо становится белее извёстки. Он сползает ниже, прячась за приборной панелью, и передёргивает затвор винтовки – движение, отработанное до автоматизма, до мышечной памяти.
– Твою мать, – шепчет он побелевшими губами, крестясь украдкой. – Не доеду, чую…
– Не дрейфь, – говорю ему, хотя у самого холодок между лопаток ползёт. – Не из такого выкарабкивались.
Вторая пуля разбивает боковое зеркало. Осколки стекла сыплются на колени Ваньке, он стряхивает их, словно крошки хлеба. Я вдавливаю педаль газа в пол, и полуторка рывком преодолевает последние метры. Руки на руле мокрые от пота, сердце колотится где-то в горле. Ещё одна пуля свистит мимо, вспарывая брезентовый верх кабины. Запах пороха смешивается с запахом бензина и пыли.
– Держись, земляк! – кричу я, перекрывая рёв мотора и свист пуль.
Мы проскакиваем открытый участок и ныряем в тень полуразрушенного здания.
Из подвала разрушенного дома выбегает девчонка лет шести. Белобрысая, в грязном платьице, заштопанном в нескольких местах. Косички растрёпаны, на щеке полоса сажи. Застывает посреди улицы, смотрит на нас огромными глазами цвета весеннего неба. Я резко бью по тормозам, машина юзом идёт по булыжнику, визжа изношенными покрышками.
– Киндер! – кричу, высовываясь из кабины. – Уходи! Шнель! Опасно!