– Гляди-ка, Всеслав, – голос отца звучит в памяти так ясно, будто он стоит рядом. – Боровик-то какой! Царь грибов!
Всеслав помнил свою радость, когда первым замечал шляпку белого гриба среди мха и прошлогодних листьев. Помнил, как ловко срезал его острым ножом, как бережно укладывал в корзину. Помнил смех отца, его широкую ладонь, треплющую волосы.
Теперь же… Теперь он не мог даже почесать зудящий нос без помощи матери. Не мог сам поднести воду к губам. Не мог выйти во двор, чтобы взглянуть на небо.
Горечь подступила к горлу, сдавливая его сильнее любой болезни. Сердце сжалось в тугой комок, словно пыталось спрятаться от невыносимой правды: он никогда больше не пройдёт по лесу, не поплывёт по реке, не возьмёт в руки топор или косу.
Всеслав закрыл глаза, пытаясь сдержать подступившие слёзы. Лучше боль в теле, чем эта разрывающая душу тоска по утраченному. Лучше огонь в мышцах, чем это ледяное осознание полной беспомощности.
Ночь отступила, уходя за окоем, но Всеслав не мог точно сказать, когда сон отступил, а явь взяла верх. Граница между ними истончилась, как лёд на весеннем озере. Ещё мгновение назад он шёл по лесной тропе, ощущая под ногами мягкий мох, а пальцы его касались шершавой коры сосен. Он дышал полной грудью, втягивая хвойный воздух, наслаждаясь свободой движения. А теперь – снова деревянный потолок избы и тяжесть неподвижного тела.
Всеслав моргнул, пытаясь отогнать остатки видения. Но они не исчезали. Вместо этого лесные тени словно перетекли в углы комнаты, продолжая свой безмолвный танец на стенах. А шёпот… шёпот остался, тихий, как шелест листвы, непонятный, но настойчивый.
– Видишь? – спросил голос, которого не могло быть здесь. – Ты можешь ходить. Ты можешь бежать.
Всеслав зажмурился. Когда он открыл глаза, шёпот стих, но ощущение чужого присутствия осталось. Кто-то наблюдал за ним из-за невидимой грани.
– Это уже третий раз, – пробормотал он, удивляясь, как легко слова слетели с губ. В снах говорить было проще, чем наяву. – Третий раз я хожу во сне.
Сны становились всё ярче, всё отчётливее. В них он был прежним Всеславом – сильным, здоровым, способным взбежать на холм и перепрыгнуть через ручей. Но было в этих снах что-то ещё – что-то, чего не было в его прежней жизни. Тени, наблюдающие издали. Деревья, шепчущие на неведомом языке. Туман, принимающий очертания человеческих фигур.