– Мама… – начала она, и ее губы снова задрожали. – Они… там…
Каэл резко оборвал:
– Знаю. Молчи.
Жестко. Слишком жестко. Но он не умел иначе. Сочувствие – это слабость. А слабые здесь не выживали. Он видел это сотни раз.
Они сидели молча. Лес вокруг жил своей жизнью: шелест листвы, щебет какой-то ранней птахи, далекий стук дятла. Мирные звуки, которые сейчас казались издевкой.
Внезапно Каэл напрягся. Слух, обостренный годами опасности, уловил посторонний звук. Не погоня. Что-то другое. Треск сухой ветки. И еще один. Кто-то приближался. Осторожно.
Он знаком велел Лии сидеть тихо, сам бесшумно поднялся, нож снова оказался в руке. Он скользнул за ствол дуба, всматриваясь в подлесок.
Из-за зарослей орешника показалась фигура. Старик. Высокий, сутулый, в длинном, потертом плаще неопределенного цвета. Длинные седые волосы спутаны, борода такая же, неопрятная. В руке – кривой посох, больше похожий на увесистую дубину. Старик остановился, поводил носом, будто принюхиваясь, и его взгляд, неожиданно острый и пронзительный для такого возраста, остановился точно на том месте, где прятался Каэл.
– Выходи, чадо лесное, – голос у старика был скрипучий, как немазаная телега. – Чаем не угощу, но и топором по кумполу не съезжу. Если, конечно, первым не начнешь. А ты, я вижу, можешь.
Каэл не двинулся с места. Ловушка? Отшельник? Или кто похуже?
– И девчушку свою покажи, – продолжил старик, не меняя тона. – Негоже дите в сырости прятать. И так натерпелась, поди.
Каэл медлил. Старик не выглядел опасным бойцом, но в лесу и палка стреляет. Особенно в руках того, кто знает, как ею пользоваться.
– Кто ты? – голос Каэла был низким, хриплым.
– А кто в наше время разберет? – хмыкнул старик. – Сегодня я – Мариус, собиратель трав и кореньев. А завтра, может, стану твоей головной болью. Или ты – моей. Как карта ляжет. Ну так что, выйдешь, или мне самому к тебе в гости напроситься? Туман-то рассеивается, а следы твои, мил человек, даже слепой найдет. Особенно те, что от реки идут. Двойные.
Каэл выругался про себя. Старик был прав. Туман действительно редел, пропуская тусклые лучи невидимого солнца. И он оставил слишком много следов.
Он медленно вышел из-за дерева, нож не опуская. Лия выглянула из-за его ноги, испуганно глядя на незнакомца.
Мариус внимательно рассмотрел Каэла, затем его взгляд задержался на Лии. На лице старика не отразилось ничего, кроме старческого любопытства. Но Каэлу показалось, что в глубине этих выцветших глаз на мгновение мелькнул какой-то странный огонек. Интерес? Или что-то еще?