«Ты видел их глаза?»
«Те, кто остались, молчат.»
«Ложь живёт здесь.»
С каждой минутой Эва чувствовала: это место – не просто руины. Оно дышит. Оно смотрит.
В одном из кабинетов она нашла старую доску с пожелтевшими бумагами. Расписание. Списки пациентов. Психиатрический центр имени Рейна, закрытый после «инцидента».
Среди имён… она остановилась.
№37 – Кай Эдмондс.
Диагноз: расстройство идентичности, патологическая эмпатия, ночные эпизоды потери контроля.
Особые отметки: ограниченный доступ, постоянное наблюдение.
Статус: исчез. 23 октября 1999 г.
Эва замерла. Он был пациентом. Он исчез. В тот же год, когда институт закрыли. Тогда ему было… не больше двадцати. Но это было больше двадцати лет назад.
– Это невозможно… – выдохнула она.
Треск. Где-то в глубине здания щёлкнула дверь. Эва обернулась. Тьма за её спиной словно сгустилась. Словно ожила.
И тут она увидела – на стене, под светом фонарика – новую надпись, которой не было мгновение назад:
«Ты всё ближе. Но ты не одна.»
Она отступила на шаг. И тогда – снова шаг в темноте. Человеческий. Тяжёлый.
– Кто здесь?! – крикнула Эва, пытаясь не выдать дрожи.
Из тени вышел силуэт. Высокий. Легкий хриплый голос:
– Я знал, что ты придёшь. Ты ведь такая же, как она.
Эва узнала его.
С того самого портрета.
Мужчина с глазами, похожими на Кая, но… постаревший. Измождённый. Седые виски и взгляд, как у человека, пережившего слишком многое.
– Вы… кто вы? – спросила она.
– Я – тот, кто знал Кая до того, как он стал… им.
Он сделал шаг ближе, и лицо его осветилось.
– И если ты хочешь жить – тебе нужно знать, что именно ты пробудила в нём.
Эва не дышала. Мужчина подошёл ближе, но в его движениях не было враждебности. Только тяжесть – как у человека, слишком долго носившего на себе чужие грехи.
– Я был санитаром здесь, – начал он глухо. – Когда-то. До закрытия. До того, как всё вышло из-под контроля.
Он провёл рукой по пыльной стене, где прежде висели таблички с именами.
– Кай Эдмондс поступил в институт мальчиком. Замкнутым, странным… Но за его тишиной пряталась ярость. Он видел то, чего не видели другие. И чувствовал чужую боль, как свою.
– Эмпат? – прошептала Эва.
Мужчина усмехнулся безрадостно.
– Больше. Намного больше. Он не просто чувствовал. Он забирал. Перетягивал чужие эмоции на себя – пока сам не начинал ломаться.