Стрыга постучала в дверь, закрыла уродливое лицо волосами. С виду – просто женщина, в беду попавшая, в приюте нуждающаяся. Долго стояла она, скреблась и стонала, пока дверь не приоткрылась. Мужчина, увидев ее, решил, что ей нужна помощь, да и открыл дверь перед нею, чтоб зашла.
Она же, к земле присев, в один прыжок повалила несчастного и впилась ему в шею – даже вскрикнуть тот не успел. Снег у входа в дом окрасился красным, и от лужи крови поднимался пар. Стрыга же уже внутрь вошла. Дикий крик разнесся над деревней, и женщина с младенцем на руках показалась на улице. Как я позже узнал, сначала стрыга их старшего пожрала, поэтому мать, второго ребенка взяв на руки, так и выбежала, в чем была, на мороз.
Но от стрыги не уйдешь, коль добычу она приметила. Нагнала она эту женщину у соседнего дома – там ей так и не открыл никто, не впустил внутрь, не спас от злобной нежити. Женщина телом своим дитя закрывала, пока тот истошно плакал, а стрыга жрала, вырывая куски плоти из шеи и плеч женщины, заливая кровью соседский двор. Когда тело женское обмякло, перевернула его стрыга и добралась до того, за кем пришла, подняла на руки сверток кричащий и…»
– Хватит мне историй твоих на сегодня, – помотала головой Вела. Внутри у нее все похолодело, пока она представляла описываемые чертом картины. Казалось, что в ушах стоял крик матери и детский плач. – Лада мне таких историй не рассказывала, – буркнула девушка и направилась к кровати на ослабевших ногах.
– И правильно делала, – кивнул черт, – будешь знать, как страшные истории на ночь выпрашивать. Предупреждал ведь, что не надо. Как спать теперь будешь, а?
Девушка уже лежала, закутавшись в одеяло, только буркнула что-то в ответ. Черт покачал головой и забрался под кровать. Вела не знала, спит ли там черт, но постелила ему тонкое шерстяное одеяльце для удобства.
Ей думалось, что после историй таких не уснет она вовсе, однако, усталость взяла свое, и Вела почувствовала, что проваливается в сон. Скрежет по ставням выдернул ее из дремы. Вела резко вдохнула, сбрасывая сонливость, прислушалась – тишина. Слышно лишь, как черт под кроватью тихо посапывал – все ж спал.
Догорающие в очаге поленья почти не давали света. Девушка сощурилась, вглядываясь во мрак – все как обычно. «Может, черт вообще выдумал все, а ты дергаешься теперь от каждого шороха, – раздраженно подумала Вела, кутаясь в одеяло и переворачиваясь на другой бок. – И вообще стрыг у нас не водится». С этими мыслями она прикрыла глаза, пытаясь уснуть.