Глава 2: Страж руин и дыхание стали
Инстинкт кричал: бежать! Прочь из этой серой ловушки, от запаха распада, проникающего в легкие, в кровь, в душу. Но ноги словно приросли к земле, пропитанной скорбью. Элизабет с усилием заставила себя подняться, неуклюже отряхивая с джинсов мокрую каменную крошку. Холод пробирал до костей, но дрожала она не только от него. Шок сковал мышцы ледяным обручем.
Первые шаги были неуверенными, спотыкающимися. Мир вокруг враждебно молчал. Руины, похожие на обглоданные кости неведомых чудовищ, уходили вдаль, тонули в серой мгле. Здесь не было троп, только хаос разрушения. Но гнетущее чувство чужого присутствия становилось почти осязаемым. Словно тысячи невидимых глаз следили за ней из пустых глазниц окон, из трещин в камнях.
Ее разум, натренированный годами анализа текстов, судорожно цеплялся за детали. Архитектура… массивные блоки, подогнанные друг к другу с невероятной точностью. Следы резьбы – спирали, узлы, изображения крылатых зверей – почти стертые, но все еще угадываемые. Не Рим, не Греция, не Египет. Что-то древнее, самобытное. Нечто, что могло родиться только здесь, на стыке миров. Авалон… но изуродованный, обескровленный. Что же могло сотворить такое? Война? Катаклизм? Или медленное удушье забвения?
Резкий треск сухой ветки за спиной вырвал у нее сдавленный вскрик. Она резко обернулась, чувствуя, как сердце падает в ледяную пропасть ужаса.
Из-под полуразрушенной арки, чьи камни оплетал скелет мертвого плюща, шагнул он.
Высокий. Темноволосый. Одетый в неброскую, но добротную одежду из кожи и темной шерсти – вещи, созданные для движения и защиты, а не для красоты. Потертый плащ на плече говорил о долгих дорогах. Меч в простых ножнах на поясе выглядел не украшением, а инструментом. Лицо его было словно высечено резцом сурового мастера из серого гранита – высокие скулы, прямой нос, волевой подбородок. Но глаза… Серые, как это небо, глубоко посаженные, они смотрели с такой беспредельной усталостью, что казалось, в них отразились все закаты этого умирающего мира.
Он не двигался, лишь изучал ее – диковинную птицу, залетевшую в разоренное гнездо. Его взгляд прошелся по ее нелепой одежде, по рюкзаку за плечами, задержался на ключе в ее руке. Во взгляде не было явной угрозы, но была абсолютная готовность. Пружина, сжатая до предела. Он был частью этих руин, их молчаливым стражем. От него пахло холодом камня, дымом костра и едва уловимым металлическим запахом – то ли оружия, то ли старой крови.