ГЛАВА 2. ГВОЗДЬ, ГОЛОС И ГОСТЬ В КАПЮШОНЕ
Пепел ещё теплел, когда сквозь сизый дым прорезался первый луч. Андрей стоял посреди двора-трупа Березовца, стискивая деревянную куклу сестры – единственный уцелевший предмет. В груди тяжело стучало: сила, пробудившаяся ночью, не спала.
У обугленной балки лежало тело того самого Возчика. Сталь нагрудника почернела, но из щели в металле торчал длинный железный гвоздь – будто чужая рука прибила человека к броне. Андрей, не веря себе, ухватил гвоздь и дёрнул.
В рывке вспыхнуло чужое воспоминание.
…каменный мост над рекой цвета ртути; под аркой – фонари-черепа, а вдоль стены выжжены слова: «Кровь старше имен»…
Мгновение – и жара, будто в сердце плеснули кипяток. Андрей пошатнулся, гвоздь выскользнул, видение погасло. На наконечнике трепыхалось тёмное клеймо лилии на полумесяце.
Это дорога к родителям, – шепнул собственный страх.
Он оттащил мёртвого к обочине, накрыл брезентом. Похоронить всех – не под силу, но тело первого убитого должно уйти в землю, чтобы грядущие шаги не вязли в вине.
К полудню Андрей собрал жалкие пожитки: нож-серповинку, потрёпанный плащ, крошечного серебряного петушка – оберег матери. Дом, лишённый стен, больше не был домом, и оставалось только одно: идти.
Из-за почерневших яблонь вышел путник в сером капюшоне. Тот самый странник, что накануне расспрашивал о металлических колёсах. Он молча зачерпнул из колодца, пристально глядя поверх чаши.
– Парень, живых в деревне двое: ты и я, – он говорил хрипло, будто ржавым железом. – Значит, разговор у нас будет короткий.
– Я не ищу собеседников, – Андрей поднял вилы.
– А ищешь ты родителей. И путь твой лежит на запад, к реке Ртуть. Угадаю ещё?
Андрей медлил; капюшон скрывал лицо, но глаза – резкие, бледно-серые – словно знали ответы, которых он сам ещё не успел придумать.
– Зовут меня Чеслав. Три года я возил товар через Графство, – продолжил путник. – Видел таких гвоздей у ворот их цитаделей. Кто-то прибивает ими должников, кто-то послов. Родителей твоих увели живыми, потому что нужна кровь, не души.
– Откуда ты знаешь?
– Кранштейны не любят пустой трат – ни стали, ни жизней. Жертва жива, пока в ней течёт искра рода. А в тебе – та же искра.
Андрей сжал гвоздь так крепко, что костяшки побелели. Под пальцами пульсировало едва заметное тепло.