– Спасибо, это лучшая характеристика моего лица за день. Ночью у колокольни Андрей положил гвоздь на ладонь идола. Видение хлынуло, как вода из дырявой крыши. Он вскрикнул.
– Что, снова галлюцинации? – раздался голос Чеслава.
– Белые всадники, черепа, чужой плач… обычное утро понедельника.
– Радуйся. Мой понедельник как-то начал разговором с ожившим трупом бухгалтерши. По сравнению с ней плач – развлекательная программа. Утром капель тумана свисала, как лапша. Чеслав подкинул Андрею два медных жетона.
– Стража любит форму, не содержание. Эти поблёкли, но блеск медяшек вдохновляет чиновников.
– А если кто-то спросит имя? – Скажешь, что смущаешься при посторонних. Чиновники уважают личные границы, если им сунуть нужную монету.
– Значит, долг? – Маленький. Как ранняя седина: сначала одна волосинка, потом— бац! – ты уже мудрец.
– Обнадёжил, спасибо.
– Пожалуйста. Первое занятие наставника: подбодри ученика, пока он ещё способен смеяться. Андрей сунул гвоздь в защёлку инеевого плаща. Искра внутри тихо хмыкнула – будто поддерживала новый жанр
«дорога-комедия-с-элементами-твоего-внутреннего-апокалипсиса».
ГЛАВА 4. БРОДЯГА С МАГИЕЙ И КЛОПАМИ
К полудню дорога подошла к пролому в ландшафте: овраг тянулся, как рваная рана, поросший корнями и шипастыми побегами. На дне клубился туман, будто кто‑то застелил реку молоком.
– Добро пожаловать в Хищные Эха, – объявил Чеслав. – Здесь звук любит повторяться, но не любит возвращать.
Андрей скептически посмотрел вниз.
– Ты сейчас поэтичен или пугаешь?
– Информирую. Эхо может исказить слова, задать вопросом, на который не хочется отвечать вслух. Главное —
– Молчать? – подхватил Андрей.
– Нет. Главное – отвечать тихо, чтобы свои же крики не порвали тебе лёгкие.
Он закрепил верёвочную лестницу за корнем дуба и первым скользнул в серое марево. Андрей последовал, слыша собственное дыхание так громко, будто внутри черепа кто‑то бил ложками по котлам.
На середине спуска туман кормчал глотки, и первое эхо вышло встречать гостей:
– Кровь… – шёлковый шёпот, похожий на мамин, если бы мама пела колыбельную в погребе.
– Не твоя, – ответил Андрей шёпотом. Сердце ухнуло, но Искра отозвалась жаром в венах: жив.
Эхо затихло, будто сытый зверёк отвалился от груди.
– Сработало, – хмыкнул Чеслав. – Если бы сказал громко, услышал бы вторую цену. Обычно – дыхание.