– Звучит… недёшево.
– Дорога богата на скидки, если слушаться инструкций наставника, – сухая ухмылка под капюшоном.
На дне оврага была топь. Глина всасывала сапоги, оставляя хлюпающие, негромкие круги. Чеслав остановился у тёмного обломка.
– Смотри, – он поднял предмет: полумесяц серебряного клыка.
– Псы Возчиков? – Андрей понизил голос.
– Вот и первая реальная погоня. Их, видимо, отвели стравить след, чтоб не грызли выживших преждевременно. Хорошая новость: псов всего трое‑четверо. Плохая: они любят работать в тандеме с хлыстами‑оголосками.
– Что за оголосок?
– Представь себе скорлупу живого крика. Или колонку, которой вырвали провода, но батарея осталась. Услышишь резкий лай – ложись.
– Лай? это звучит… шизофренично.
– Я бы сказал «здорово» – если бы желал нам закончить путешествие здесь. – Чеслав перебросил клык Андрею. – Держи. Талисман от укусов.
– Он отгонит псов?
– Нет. Но даст тебе пару секунд на размышления: «а не зря ли моя шея опять знакомится с хирургией».
По ту сторону оврага дорога врезалась в заброшенную часовню-каменушку. Шпиль наклонился, как пьяная шпажка, но двери стояли.
– Три стены, крыша и святая невидимость для ночевки, – объявил Чеслав. – Что скажешь?
– Скажу, что если внутри клопы, на этот раз плата наставнику удвоится.
– Приму клопов натурой.
– С тебя квитанция.
Чеслав ухмыльнулся, сдвинув капюшон. В синем сумерке глаза блеснули – серые, насмешливые.
Внутри пахло сухой ладанкой и больничной пылью. В центре алтаря – громадный каменный жернов, треснутый пополам.
– Говорят, Святой Жернов молол грехи, пока его не раскололи тем, кого мел.
– С ранних лет мечтал о такой жерновке. Заживём – размелю себе зависть соседа.
– Главное – не забудь принести раскаянье, а то получится мука с камнями.
Они разожгли огонь из старых подсвечников, сварили кашу из трёх зёрен и той же железной кружки. Андрей впервые засмеялся вслух, когда Чеслав деловито объявил каше: «Прости, милая, за отсутствие соли; наша лавка специализируется на послевкусии безнадёги».
Ночь оказалась короче, чем хотелось. Сначала послышался лай – не псов, а самого воздуха: короткий, резаный… Чеслав метнулся к двери, вскинул посох.
– Оголосок!
С наружной стороны что‑то ударилось в створку: бах‑бах‑бах – и тишина. Андрей зажал в кулаке серебряный клык, почувствовал покалывание: магия внутри металла ползла вверх по коже.