Мешики стали покидать долину Анауак. Кто-то обменивал свое тело за маис, другие же продавали детей в рабство тотонакам, обитавшим на соленом побережье, куда голод не добрался. Только и тотонаки опасались, что их земли подвергнутся страшной напасти, поэтому приносили выкупленных рабов в жертву своим богам.
– Боги за что-то прогневались на нас, – говорил верховный тламакацке. – Иначе, почему они послали нам столько несчастий? Возможно, они голодны. Они требуют больше крови. Уицилопочтли нужно больше сердец.
И тлатоани согласился с ним. С тех пор не было ни дня, чтобы лестница пирамиды не обагрялась жертвенной кровью. Маноия не могла с этим смириться. Кетцалькоатль призывал отказаться от человеческих жертв, и она приносила доброму богу в дар цветы и бабочек. Ей было пятнадцать, когда голод, наконец, отступил, и на землю пролились спасительные дожди. Но к тому моменту верховный жрец требовал увеличить количество жертв из Теночтитлана, и тлатоани Мотекусома не мог позволить этому случиться. Он решил, что вражеские сердца будут вкуснее для бога солнца и начал свои военные компании на соседние территории. Одержав несколько побед, он обратил свой могущественный взор и на тотонаков, которые, не скупясь, выкупали детей мешиков для своих кровавых ритуалов. Но и на них тлатоани не остановился, он объявил «врагами дома» и бывших союзников. Отец Маноии будто сошел с ума. Он начал строительство отдельного храма для бога солнца, уверенный, что после всех бед, что постигли его земли, после всех жертв, Уицилопочтли стал, наконец, благосклонен к нему.
Тлакаелель видел, как его брат пьянеет от крови. Он наблюдал, как тот собственноручно приносит врагов в жертву на вершине пирамиды и стал опасаться за его разум.
– Брат мой, – обратился как-то Тлакаелель к тлатоани. – Не думаешь ли ты, что оскорбишь бога, если будешь приносить жертвы в недостроенном храме? Уж лучше проливать кровь на поле боя, ведь Уицилопочтли – бог войны. Он с радостью примет такие жертвы.
Маноии было семнадцать, когда ее отец отправился воевать с миштеками, правитель которых безжалостно расправился с торговцами Анауака. Она уже давно носила звание «видящая», а к ее словам прислушивались. Не раз сны Маноии сбывались, не раз спасали от беды. Ей нельзя было выходить замуж, так как жрецы уверяли, что с потерей девственной крови, Маноия потеряет и свой дар. Были и те, кто открыто презирал дочь тлатоани, и среди них верховный тламакацке, который никак не мог принять, что мудрый бог «говорит» с женщиной.