Сосновский нашел Гарри Гомберга в гримерке.
– Разрешите? Я от Майи Воланской.
– Ах, да! Майя звонила. Заходите. У вас какая-то просьба?
Оба оценили друг друга и признали ровней. Гомберг во фраке с бабочкой и зачесанной назад шевелюрой всем видом подчеркивал свой богемный вид. Сосновский имел все атрибуты успешного бизнесмена: золотой швейцарский хронометр, итальянские туфли и деловой костюм, пошитый на заказ.
Бизнесмен сразу перешел к делу и включил запись токкаты на портативном магнитофоне.
– Сможете исполнить эту вещь?
Гомберг прослушал пару минут и нажал на паузу.
– Ноты у вас есть?
– Только эта запись. – Борис Абрамович объяснил, что хочет ночной концерт в пустом зале для себя.
– Так это запись с ночной тусовки с выпивкой, – пренебрежительно отозвался музыкант. Он знал, что концертный зал иногда сдают в аренду для сомнительных развлечений.
– Сможете исполнить точно так? – настаивал гость.
Гомберг приосанился и изобразил возмущение:
– Я лучший органист страны! На моих выступлениях зал полон, не то что на вашем ночнике. Я исполняю классику, а не какой-то суррогат.
– Я заплачу. Хорошо заплачу, – вкрадчиво пообещал Сосновский.
На вопросительно вздернутую бровь музыканта бизнесмен написал на листке сумму. Гомберг счел нетерпение гостя слабостью и заворчал:
– Я могу, конечно, подобрать ноты, но я очень занят. Даже не знаю, найдется ли время. Время нынче так дорого.
Артист опустил взгляд на золотые часы гостя. Сосновский думал недолго. Он снял часы Rolex и сунул под нос органиста.
– Надеюсь, время найдется.
Гомберг взвесил в руке солидный хронометр, его брови одобрительно поползли вверх.
– Оставьте кассету. Я вам сообщу, когда буду готов.
Борис Абрамович сильно изменился за два года. Он не терпел ждать и научился понукать. Бизнесмен схватил музыканта за полы фрака, дернул на себя и угрожающе зашипел в лицо:
– У тебя два дня! Иначе я обвиню тебя в краже моих часов. Два дня!
Сосновский толкнул музыканта в кресло.
– Два дня, – эхом повторил испуганный органист и закивал: – Послезавтра в полночь я с ассистентом…
– Никаких ассистентов! Ты будешь один! – рявкнул Сосновский.
Гарри выпучил глаза. Бабочка сбилась на его голую шею, белая сорочка выскочила из-под ремня, холеный артист стал выглядеть карикатурно.
Сосновский поморщился:
– И вот еще. К черту фрак! Наденешь черную мантию до пят.