Кейт осталась внизу. В своей каюте.
Ни шагов на трапе, ни мягкого голоса, ни лёгкого запаха её парфюма, который обычно предшествовал появлению.
Просто – отсутствие.
Тишина, которая была громче, чем могла бы быть её истерика.
Но Кейт не из тех, кто кричит.
Она молчит – так, что воздух меняется.
– У неё болит голова, – сказала Энн, садясь за стол. – И она устала. Это всё солнце. Завтра ей будет лучше.
Голос был ровный, но я почувствовал: она знала больше.
Просто – решила не говорить. Пока.
Нико взглянул на Энн, потом на меня.
Интерес в глазах не был прямым, но читался.
Я не сказал ни слова.
Просто откинулся на спинку кресла и жестом подозвал стюарда.
– Виски. С льдом.
Он кивнул и ушёл.
Молчание повисло между нами – густое, как сигаретный дым в плохих кварталах, где раньше решались важнейшие сделки.
А потом Нико заговорил – будто выстрелил:
– Нас пригласили завтра на открытие клуба. Здесь, в городе. Официально – вечеринка. Неофициально… – он сделал паузу, – они хотят поговорить о делах. Данте… это твои бывшие знакомые.
– Кто именно? – спросил я, не меняя интонации. Глаза – на закат, но уши – на каждый оттенок его фразы.
Нико посмотрел на Энн – быстро, как будто проверял, слушает ли она. Она листала что-то в телефоне. Экран вспыхнул в этот момент, словно специально подчеркнув: она здесь, но мыслями – в другом месте.
Нико придвинулся ко мне.
Его голос стал ниже, тише – как будто мы снова были в том Риме, где за шёпот убивали быстрее, чем за выстрел.
– Это… бывшие партнёры Россини. Те, кто делил с ним бизнес ещё десять лет назад. Сейчас они не с ним.
И это – проблема.
Я сжал бокал.
– И что им нужно?
– Поддержка. Покровительство. Они знают, что Россини выходит из берегов. Он требует всё больше. У него началась паранойя. Он грабит своих. Давит. Убивает. Они не вытягивают. Они больше не под его защитой. И они боятся.
– Боятся – и приходят ко мне? – медленно произнёс я. – После того, как когда-то с ним сидели за одним столом?
– Потому что ты остался последним, кому можно верить. Или бояться.
Я усмехнулся. Горько.