– Как? – удивлённо смотрю я на него.
– Да-да… Тогда это ещё был небольшой городок Сахалян. Старое маньчжурское название нынешнего Хэйхе, – говорит гость. – Там же пошёл в школу, при этом в русскую. Была там такая неполная средняя русская школа. Её директором был бывший белогвардейский подпоручик Павел Николаевич Глубоков, – сказал он и сердечно так добавил: – Человек, отдавший всю свою жизнь образованию и воспитанию русских детей.
На Мишеля тут же вдруг нахлынули добрые и не столь добрые детские воспоминания.
– Павел Николаевич страшно тосковал по России, – говорит он. – Каждый день он выстраивал нас, своих учеников, на берегу Амура, и мы отдавали честь своей Отчизне – так он называл Россию. Я был маленьким, но уже кое-что понимал, и потому смотрел на эту сторону заворожёнными глазами. Ну почему, почему я родился не в своей стране? – думал я. – Почему мне приходится жить среди людей чужой национальности и выносить от них оскорбления?.. Последнее мучило меня больше всего. Ну, взрослым ещё куда ни шло – их жизнь уже не раз била, – а вот каково было нам, молодым, терпеть унижения?
Тем не менее, – сказал Мишель, – все мы, и старики, и молодёжь, чувствовали себя там чужими. Особенно тяжело нам стало жить после того, как к власти в Китае пришли коммунисты. Если раньше нас могли просто обозвать, допустим, тем же обидным для нас словом «лаомаудзе», что означает «волосатый» или «волосатая обезьяна», то с приходом коммунистов нам стали недвусмысленно намекать, чтобы мы убирались вон. А куда нам идти, если нас никто нигде не ждал? Ну разве это не трагедия?.. – появившаяся у Мишеля трагическая складка между бровей говорила о том, что он до сих пор тяжело переживает всё, что с ним когда-то произошло.
…Уже в первые минуты нашего знакомства я понял, что Мишелю очень трудно говорить о своём прошлом. Но как это порой бывает в подобных случаях, что-то упорно заставляло его выговориться до конца. Видно, такое редко с ним случалось, потому он и спешил сбросить с души этот тяжёлый груз, который не давал ему свободно дышать.
Детство своё Мишель провёл на границе с Советской Россией, где его отец Александр Петрович служил в пограничной сторожевой охране, полностью скомплектованной из бежавших после Гражданской в Китай белоказаков. Что заставило старшего Болохова перебраться в Сахалян, о том Мишель умолчал, поскольку это была их семейная тайна, которую он никому не хотел открывать. И только позже, когда мы станем добрыми приятелями, он в порыве откровения поведает мне многое из того, о чём он никому никогда не говорил. А тогда сказал только, что отец не нашёл в Харбине приличной работы, поэтому согласился за сто таянов коротать свою жизнь вдали от цивилизации. Где не было больших городов, где вместо широких проспектов и современных зданий были узенькие улочки с прилепившимися друг к другу допотопными фанзами, дышащими чесночным угаром, в которых жила забитая и неграмотная китайская беднота.