– О шахматах Карла Великого? – спросил я, стараясь сохранять
спокойствие, хотя сердце бешено забилось в груди.
Склонившись над постелью Вольтера и ловя каждое его слово, я со всем
возможным почтением просил его продолжать. Единственное, что я слышал о
шахматах Монглана, – это что они затерялись в веках. Также я знал, что
ценность их трудно представить.
– Я думал, это просто легенда, – сказал я.
– А Ришелье так не считал, – ответил старый философ. – Его дневники
содержат тысячу двести страниц с исследованиями происхождения и значения
этих шахмат. Кардинал ездил в Ахен, навещал даже аббатство Монглан, то
место, где, как он считал, были спрятаны шахматы. Но все тщетно. Видишь ли,
наш кардинал думал, что в них заключен ключ к тайне более древней, чем сами
шахматные фигуры, возможно такой же древней, как наша цивилизация. Ключ к
тайне взлетов и падений цивилизаций.
– Что это может быть за тайна? – спросил я, стараясь скрыть
возбуждение.
– Я расскажу тебе о предположениях Ришелье, – сказал Вольтер, – хотя он
и умер до того, как разгадал эту загадку. Депай с этим, что хочешь, но
больше не беспокой меня. Кардинал Ришелье верил, что шахматы Монглана
содержат формулу, она спрятана в фигурах. В этой формуле заключен секрет
абсолютной власти.
Талейран замолчал и пристально посмотрел на девушек в тусклом свете
свечи. Валентина и Мирен, похоже, спали, зарывшись в одеяла и держась за
руки. Прекрасные сияющие волосы веером рассыпались по подушкам, длинные
шелковистые пряди – рыжие и белокурые – переплелись. Морис встал, подошел к
постели и поправил одеяло, ласково погладив чудесные локоны.
– Дядя Морис…– сказала вдруг Мирей, открыв глаза. – Вы не закончили
свою историю. Что за формулу кардинал Ришелье искал всю жизнь? Что, по его
мнению, было спрятано в этих шахматных фигурах?
– Это то, что мы с вами должны разыскать вместе, мои дорогие.
Талейран улыбнулся, заметив, что глаза Валентины тоже открыты, а обеих
девушек под теплыми покрывалами бьет дрожь.
– Понимаете, я никогда не видел эту рукопись Ришелье. Вольтер в скором
времени умер. Его личная библиотека была приобретена человеком, который
хорошо представлял себе ценность дневников кардинала, который понимал, что
такое абсолютная власть, и вожделел ее. Этот человек пытался подкупить
Мирабо и меня, отстаивавших Декрет о конфискации. Он хотел узнать у нас, не