Он медленно встал и направился к двери. Серафина же осталась сидеть, глядя ему вслед.
За домом, за покосившейся стеной с прислонёнными мотыгами и деревянными ящиками, начинался двор – заросший, неровный, освещённый только лунным светом и отблесками из кухни, где Мари, должно быть, ещё мыла посуду, напевая себе под нос. Ночь была тяжёлая – не по погоде, а по настроению. Даже ветер, обычно шумевший в листве, сегодня шёл глухо, словно не хотел мешать.
Люк вышел, как бы случайно. На самом деле – намеренно. После разговора с Серафиной ему нужно было отстраниться, перезагрузиться, и он знал, что Жоэль где-то рядом. Юноша всегда выходил после еды – работать руками, проверять хоздвор, рубить дрова или просто смотреть в темноту. Так проще думать. Так поступали все мужчины, когда было слишком много слов за столом.
Жоэль действительно был там. Сидел на перевёрнутом ящике у груды связанного хвороста, в одной руке – мачете, в другой – короткий кусок дерева, который он методично строгал. Его лицо, освещённое боковым светом, казалось жёстче и угловатее, чем обычно. Молодость уступала место зрелости – не по годам, а по обстоятельствам.
– Можно? – спросил Дюпон, не подходя слишком близко.
Жоэль не сразу ответил. Но жестом указал на бревно рядом.
– Здесь место для всех, кто не спит.
Люк сел, медленно, по-военному. Некоторое время оба молчали. Деревня вокруг затихала – кое-где стрекотали насекомые, за забором закашлялся козёл. Потом – снова тишина.
– Ты хочешь говорить? – наконец спросил Жоэль, не поворачивая головы.
– Я хочу понять, – ответил Дюпон. – Тебя. Генерала. Всё это.
– Понимание приходит слишком поздно, – резко сказал Жоэль. – Когда уже всё решено.
– Или слишком рано, – парировал Люк. – Когда ещё можно что-то изменить.
Жоэль усмехнулся – сухо, почти беззвучно. Он отбросил кусок дерева, воткнул мачете в землю рядом и наконец повернулся к Дюпону. В его глазах была усталость от постоянного внутреннего напряжения, накапливавшегося годами.
– Ты видишь в генерале Н’Диайе другого диктатора. Я – вижу шанс. Вот и вся разница, между нами.
– Шанс на что? – спросил Дюпон спокойно.
– На сдвиг, – ответил тот. – На удар по старому порядку. Даже если новый будет не лучше, это будет уже не то же самое. Люди проснутся. Поймут, что могут сами. Что могут бороться.