– Ну, ви-и-ишь, кто пришёл! Ик! Софи! – Противный хриплый голос отца донёсся из тёмного угла и заставил меня невольно поморщиться. Он едва выговаривал слова. – Паходи-ка сюда!
Я стиснула зубы и заставила себя не закатить глаза. Вот почему, почему я должна тащиться в эту вонючую дыру, полную пьяных мужиков, чьи представления о хорошем вечере сводятся к тому, чтобы надраться до состояния табуретки и потом швыряться пошлыми шуточками?
Запах немытых тел новой волной ударил в нос, и я подавила желание зажать его. Раздражение поднялось из глубины души, густое, как этот чад перегара и жареного мяса. Мне не привыкнуть к этому шуму, этим гоготкам, этим переговорам о том, кто кому больше задолжал и кто сегодня удачно врезал по морде. Никогда.
И главное – мне не привыкнуть к тому, что именно мне каждый раз приходится вытаскивать отца отсюда.
Стены, покрытые грязью и запачканные жирными пятнами, впитали всю гнусность заведения. Ещё и свечи безответственно справлялись с работой и предательски оставляли тёмные углы, где маячат нагло подмигивающие тени.
Мысль, что я тоже теперь грязная, покрытая чем-то липким и подозрительно пахнущим, просочилась в сознание, и меня передёрнуло. Брр.
Раз, два… пять! Святой Корбо, да это только начало!
– Папá! – я повысила голос, но его безнадёжно поглотил гомон таверны. – Пора заканчивать. Мамá не в восторге, когда ты засиживаешься до последнего.
Хотя сейчас и я была не в восторге.
Отцовские глаза налились красным оттенком, источая пустое веселье. Руки тряслись и, судя по грязному и липкому столу, уже давно. Пьяное затмение готово обрушиться на отца буквально со следующей порцией выпивки. Я мягко остановила трактирщика рукой. Больше пива за этот столик не нужно.
– Да ладно тебе, Софи, – ик! – ещё одна… – он ткнул пальцем в кружку, мерзко отрыгнув. – И идём. Побаловать удачу!
Я закатила глаза. Конечно, удачу. Кто бы сомневался.
Отец махнул трактирщику, но тот, наученный горьким (и явно регулярным) опытом, даже бровью не повёл. Вместо этого с грохотом плюхнул на стойку книгу долгов и лениво протянул:
– У тебя уже второй раз подряд для удачи.
И сделал запись.
– Моряк без удачи, как лодка без дна – плывёт недолго, зато весело, – пробубнил отец, с театральным нажимом на последнем слове. – Остаёмся!
Я выразительно посмотрела на него, вкладывая в этот взгляд всю силу осуждения.