Марина подошла последней. Блокнот был в руке, но писать она не спешила. Просто стояла, глядя то на одного, то на другого.
– Я не пойду, – сказала она.
– Никто и не тянет, – отозвался Леха, не глядя.
– Я имею в виду – вглубь. В зону. Я могу сопровождать. Записать, если что. Но… внутрь – нет.
– И правильно, – кивнул он. – Мы с Костиком разберемся.
– Я и не сомневалась, – Марина склонила голову. – Только вот…
Она достала сложенный лист, развернула. На нем – карта. Нарисована от руки, синим чернилами. Старые техпланы города, соединенные с личными записями, слухами, крестиками на краях улиц.
– Тут. – Она ткнула пальцем. – Старый передатчик. По слухам, еще довоенный. Если он не развален – можно использовать как ретранслятор.
– Ретранслятор? – Леха усмехнулся. – Мы сначала бы что-нибудь передали.
Костя молчал. Потом сказал:
– Можно попробовать. На том уровне, где сигнал был слышен… он не мог быть случайным. Там была модуляция. Это не просто шум.
– Ты уверен? – Леха вскинул брови.
– Уверен, что хочу проверить.
Наступила пауза. Тишина вокруг словно прислушивалась вместе с ними.
– Ладно, – сказал Леха. – Проверим. Но один раз. Если там мертво – возвращаемся.
Костя кивнул.
Марина не писала. Просто смотрела, как они уходят. Потом, уже когда шаги растворились в пыльных переулках, открыла блокнот и быстро стала черкать:
«Сегодня они пошли. Впервые – не потому что нужно. Потому что хотят. Я осталась. Это тоже выбор».
И тишина снова заняла свое место в городе.
Но теперь в ней была искра.
Путь к ретранслятору пролегал через Индустриальный пояс – полосу ржавчины и бетона, тянущуюся вдоль высохшего русла. Когда-то тут работали заводы: кабельный, пластмассовый, шинный. Теперь – только ветер, обломки и редкие следы костров.
Костя шел первым. За плечами у него был самодельный рюкзак с деталями, а в руке – карта, которую он постоянно сверял с развалинами. Леха – за ним, с резаным движением, будто шагал сквозь собственную память. Иногда он останавливался и смотрел на стены, на окна, на остатки техники так, словно узнавал в них старых знакомых.
– Мы тут с отцом когда-то были, – сказал он, не глядя на Костю. – Кабель тянули. Я тогда думал, что провод – это как венозная кровь. Пока жив – идет ток. А мертв – нет.
– А сейчас? – спросил Костя.