Команда молча загрузилась в «Громовой Коготь». Транспорт взревел, его древние двигатели закашляли от старости и недостатка качественного топлива, но всё же завелись, выплюнув облако сизого дыма. Защитный купол Бастиона начал медленно, со скрежетом и стоном, открываться, и холодный, едкий, пропитанный радиацией и запахом тлена воздух Пустоши ворвался внутрь, заставив Лину закашляться, а Кайла – поморщиться. Он смотрел через толстое, покрытое царапинами бронированное стекло, как мир за куполом раскрывается перед ними – бескрайняя, выжженная пустыня, пронизанная светящимися, кровоточащими трещинами Разломов. Где-то там, на севере, в самом сердце этой агонии, ждал «Эхо-7». И, возможно, ответы. Или окончательное забвение.
Они проехали всего несколько километров, когда первый, едва заметный признак аномалии проявился. Воздух перед транспортом задрожал, как раскалённый над огнём, искажая очертания далёких руин, и внезапно время будто замедлилось, растянулось, как патока. Кайл почувствовал, как его сердце спотыкается, бьётся в странном, вывихнутом ритме, а звуки внутри «Когтя» – гул двигателей, дыхание товарищей – растянулись, превратились в низкое, тягучее гудение, словно кто-то прокручивал старую запись на минимальной скорости. Лина коротко вскрикнула, её голос прозвучал низко и искажённо, как будто доносился со дна глубокого колодца, а на приборной панели перед Эвой тревожно загорелись красные индикаторы.
– Временной скачок! Локальное искажение! – крикнула Эва, её пальцы, как обычно, быстро и точно забегали по панели управления. – Держитесь! Это должно пройти через несколько секунд! Не поддавайтесь панике!
Но Кайлу показалось, что это длилось вечность. В этом искажённом, растянутом моменте, когда каждая секунда была как удар молота по наковальне, он услышал его снова – эхо. Голос Эллы, мягкий, далёкий, почти неразличимый, но такой до боли реальный, что ледяная игла пронзила его насквозь. «Папа… я здесь… я жду тебя здесь…» – шептал голос, и Кайл невольно, против своей воли, повернул голову к окну, где за бронестеклом, в дрожащем, переливающемся мареве, на мгновение мелькнула тень. Маленькая, хрупкая фигура, с развевающимися косичками, как у неё. Он моргнул, отчаянно пытаясь сфокусировать взгляд, и видение исчезло, растворилось, оставив только пустыню и зловещие трещины света.