Оставалось чуть больше четырнадцати часов.
Я вернулся к себе. Быстро привел в порядок одежду, насколько это было возможно. Постарался придать лицу выражение если не уверенности, то хотя бы наглой решимости. Для визита на двадцатый уровень нужно было выглядеть соответствующе. Или хотя бы не так, будто ты только что вылез из мусоропровода.
Внутренний монолог мой напоминал предсмертную исповедь психа. Одна часть меня вопила: «Ты идиот! Тебя прикончат еще на подходе! Это самоубийство!». Другая, более тихая, но упрямая, отвечала: «А какой у тебя выбор, Крыса? Сидеть здесь и ждать, пока Лию превратят в фарш? Это не жизнь. Это медленное гниение. Так уж лучше сгореть быстро, но попытаться».
Я посмотрел на часы, вмонтированные в стену моей конуры. Красные цифры безжалостно отсчитывали оставшееся время. Время Лии. Мое время.
Пора. Пора начинать восхождение. В логово Клеща. А потом, если повезет – а мне никогда особо не везло – еще выше. Туда, где обитают настоящие чудовища. В позолоченных клетках своих пентхаусов.
Я сунул чипы и носитель с компроматом во внутренний карман. Вышел из своей конуры, наспех прикрыв пролом остатками двери. И шагнул в гулкий, вонючий коридор сорок седьмого этажа. Навстречу своей судьбе. Или своей гибели. В этой Башне это чаще всего было одно и то же.
Глава 8. Чужой Воздух
Подъем. Двадцать семь этажей вверх. Это не просто расстояние. Это как восхождение из самого глубокого, заиленного колодца к далекому, почти нереальному свету. Только вместо света там, наверху, меня ждал другой мрак – стерильный, равнодушный, упакованный в дорогие материалы.
Первые десять этажей я прошел почти на автомате, по привычным, вонючим служебным лестницам и вентиляционным коробам. Здесь каждый скрип, каждый шорох был знаком. Но чем выше я поднимался, тем неуютнее становилось. Воздух менялся. Постепенно исчезала привычная кислая вонь нижних уровней, уступая место чему-то другому – резкому запаху озона от мощных фильтров и едва уловимому аромату дорогого пластика и полироли. Гул Башни здесь тоже был иным – не низкочастотное урчание умирающего зверя, а ровный, почти неслышный шепот работающих на полную мощность систем жизнеобеспечения. Чужой воздух. Чужой звук.
На тридцать пятом – там, где недавно случилась «диверсия» – патрули «Чистильщиков» попадались на каждом шагу. Морды у них были злые, напряженные. Они шныряли по коридорам, как оголодавшие волки, готовые вцепиться в любого, кто покажется им подозрительным. Пришлось потратить почти час, петляя по заброшенным техническим галереям, рискуя нарваться на старые ловушки или просто свалиться в какую-нибудь бездонную шахту.