Я сделал несколько шагов. Ноги ступали по потрескавшейся, спекшейся земле, усыпанной мелким щебнем и осколками стекла. Каждый шаг отдавался в голове гулким эхом. Я был один. Абсолютно один. В этом огромном, мертвом мире.
Рюкзак с жалкими припасами оттягивал плечи. Пистолет, заткнутый за пояс, холодил кожу. Десять патронов. Десять шансов отсрочить неизбежное. Или ускорить его.
Нужно было двигаться. Семьдесят два часа. Часы уже тикали.
Куда? Орион не дал мне карты. Только название – «ФармКорп» – и примерное направление: «на закат, если это слово здесь еще что-то значит». Очень информативно.
Я попытался сориентироваться. Солнце, если это было оно, висело где-то на западе, тусклым, размытым пятном. Значит, туда. В сторону руин, которые начинались сразу за зоной отчуждения, громоздясь друг на друга, как кости в братской могиле.
И тут я его услышал. Тот самый шорох. Но уже ближе. И не один. К нему добавился еще какой-то звук – низкий, горловой, похожий на стон или рычание. Я замер, вглядываясь в тени между оплавленными остовами техники.
Что-то шевельнулось. Темная, бесформенная фигура, ковыляющая, припадающая на одну ногу. За ней – еще одна. И еще. Они двигались медленно, неуклюже, но целенаправленно. В мою сторону.
Я не видел их лиц. Но тот специфический, сладковато-трупный запах, который я учуял сразу, как вышел из шлюза, вдруг стал сильнее. И я понял.
Это они. Хозяева этого мертвого города.
Моя рука сама легла на рукоять пистолета. Сердце заколотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Свобода, да? Вот она, твоя свобода, Крыса. С запахом гниющей плоти и вкусом первобытного ужаса.
Добро пожаловать домой. В объятия мертвого города.
Глава 12. Первые Тени
Паника – это плохой советчик. Она заставляет тебя бежать, когда нужно замереть, и орать, когда нужна тишина. Я это знал. Но знание не всегда помогает, когда три разлагающиеся туши, издающие звуки, от которых кровь стынет в жилах, целенаправленно ковыляют в твою сторону.
Бежать? Куда? Вокруг – ровное, как стол, пространство зоны отчуждения. Спрятаться? За чем? За обгоревшим остовом бронемашины, который просматривается со всех сторон? Оставалось одно – принять бой. Или то, что в моем положении можно было назвать боем.
Я вскинул пистолет. Тяжелый, холодный металл неприятно давил на ладонь, непривычный после легкой финки. Десять патронов. Десять выстрелов на всю эту прогулку. Орион, щедрая душа.