Таким образом, зал с шестью ярусами лож на три тысячи мест гудел как осиный рой. У маркиза сложилось впечатление, что неаполитанцы посещают оперу отнюдь не для того, чтобы слушать музыку. Вероятно, визиты в Театро-ди-Сан-Карло преследуют иные цели, хотя голоса певцов и декорации, по мнению маркиза, были отменными.
Кроме певческого дара, все исполнители были щедро наделены актерским талантом. Они прекрасно двигались, владели жестами и мимикой, прыгали и вертелись. При этом вели диалоги и непринужденно меняли костюмы.
Луис Игнасио не мог понять, то ли неаполитанская публика слишком избалована мастерами оперы, то ли вокальные экзерсисы являются для нее наиболее подходящим фоном для улаживания собственных дел, но бесконечный шум слегка стихал лишь во время главных арий, когда зрители наконец-то вспоминали, зачем пришли в сей храм Мельпомены. Именно тогда публика начинала понемногу прислушиваться и присматриваться к происходящему на сцене.
Всё изменилось с началом танцевального дивертисмента[52]. В тот момент в зале воцарилась абсолютная тишина.
Луис Игнасио не был большим поклонником балета. Его раздражали мужские бедра, затянутые в черные кальсоны. Однако этим вечером он буквально впился глазами в сцену, потому что на нее выпорхнуло… рыжеволосое чудо, безраздельно завладевшее вниманием и заставившее вспомнить о незнакомке из церкви. Танцовщица не являлась ею, но была издалека чертовски похожа.
Тело балерины было легким и гибким, руки выразительными, а движения по-настоящему красивыми. Она выглядела невероятно обольстительной, как будто на сцену заглянуло яркое солнышко. Умела красоваться и демонстрировать себя, как рыжая кошечка перед группой заинтересованно облизывающихся котов.
Ее нисколько не портило зеленое трико под пышной юбкой, задачей которого было – гасить пыл возбуждения у мужской части зрительской аудитории. Свет рампы делал балерину еще привлекательнее в глазах смотрящих мужчин. Для каждого она превращалась в желаннейшую метрессу[53], ведь все знали: закулисье Королевской оперы – балетная конюшня для знатоков женской породы, maison publique pour les nobles[54].
В программке танцовщица была обозначена сценическим псевдонимом Фалена – Мотылек. Рядом значилась броская надпись: Il grande successo della stagione[55]