о том, что мы зовем любовью.
Прозвучал телефонный звонок. Андре неохотно потянулся к мобильнику и, увидев, что звонит брат, взял трубку.
– Да, я слушаю, Маркус.
– Андре? Ну, наконец-то. Заставляешь маму нервничать. Я уже хотел тебя проведать.
– Ну, что там, войну объявили? – мягко спросил Андре.
– Нет…
– А что вы так переживаете? Я дома, со мной все в порядке. Обними маму и скажи, чтобы ни о чем не волновалась.
– Приедешь и обнимешь сам, – ответил Маркус.
– Хорошо, но ты сейчас обязательно ее обними.
– А почему не брал трубку?
– У меня были кое-какие дела. Ты же знаешь, я, когда заработаюсь, обо всем забываю.
– Ты хотел сказать, о родных?
– Что? Ты позвонил, чтобы пристыдить меня?
Андре убрал книгу и встал у окна.
– Ладно, ладно. Прости. Что с твоей книгой?
– Тебе это интересно? Да, ладно. Дай угадаю, тебя попросила об этом мама? – как бы шутя, произнес Андре. – «Спроси, спроси его про книгу», – проговорил он, безобидно изображая ее голос.
В трубке раздался смех.
– Когда ты изображаешь ее, твой голос звенит, как у Уитни Хьюстон[5]. Разве такой у мамы голос?
Андре тоже рассмеялся.
– Оставь это, а то за столом не о чем будет поговорить, – сказал он брату.
– Так ты не пошутил? Ты приедешь? – прозвучал радостный ответ.
– Да, Маркус, конечно же приеду.
«Мам, Андре приедет».
– Скажи, пусть приготовит моего любимого…
– Да-да, твоего любимого цыпленка парминьяну, – отозвался Маркус. – Мы как раз за месяц, предвкушая долгожданную встречу, начали купать ее в ванночках и гладко выщипали. Мам, передай-ка мне мой фартук.
– Ну все, хватит, шутник, не то мне придется проверить твой уровень греко-римской борьбы.
– Ты знаешь, я никогда не стану с тобой бороться, ты мой брат. Кстати, ты не видел мою шляпу?
– О, ты до сих пор так переживаешь о своей шляпе, будто она впрямь хороша. Эти плетеные шляпы даже на фермах не носят, а я тебя в ней видел на пляже. Лучше пусть она побудет у меня. Я переживаю за твою репутацию.
– Нашел, за что переживать. Я был на пляже всего пару раз за год.
– Все, все, не начинай рассказывать мне о своих моральных устоях. Прошлый век, – сказал Андре, подняв взгляд и встретив пронзительные и пугающие глаза Фортуны.
– Все. Приезжай. Поговорим за столом.
– Да, уже собираюсь, – он отвел взгляд от картин. – Цыпленок парминьяна. Perfetto!