– Моя сноха так испугалась, что собрала детей и ринулась из города, представляете? Прям из города, и говорит, там пробки на выезде были. Всем городом ломанулись, – рассказывала одна из медсестер. Другие посмеивались. Рут смотрела на опустевшую дверь.
«Как по часам ходит», – подумала она, хотя уже ни для кого не было секретом, что Сергей Геннадьевич приверженец жестких традиций относительно себя. Рут видела в этом попытку контроля меняющейся реальности. Типичный кризис среднего возраста, когда мужчина пытается удержать былое, а тело противоречит этому, и всё вокруг тоже. Как-то она рассматривала фотографию семьи на его столе в кабинете. Красавица-жена и двое белокурых малюток на руках. А потом она увидела его жену и детей в реальности и поняла, что в кабинете Сергея Геннадьевича живет прошлое, с которым он сросся и не хочет расставаться. «А говорят, уродливых детей не бывает», – добавила она и поморщилась.
Один из врачей, что работал здесь совсем недолго, так что Рут не смогла припомнить его имени, был помешан на теориях относительно близнецов. Он считал, что все близнецы являются обладателями уродливых лиц и тел и что непременно их совместное развитие в одной утробе оставляет отпечаток на внешности. Он мог часами разглагольствовать на эту тему, приводя в пример каких-то известных близнецов. Шутки закончились, когда у Сергея Геннадьевича родились близнецы, и прежний врач-теоретик уволился, видимо, не приняв в себя мысль о том, что в дальнейшем не сможет продолжать свои лекции в этом месте. Странная и смешная история осталась в памяти Рут, и ей всегда было жалко Сергея. В голове её он был просто Сергей, на людях – Сергей Геннадьевич.
У него были походные тапочки на лестницу к курилке. Они едва заметно шлепали по коридору в одно и то же время, так что местные врачи и медсестры научились определять, который час по хождениям Сергея Геннадьевича. Одевался он традиционно строго, да и под халатом мало кто видел качество его нарядов, но, по слухам, костюм не менялся годами.
Он ходил, мягко улыбался и очень тихо говорил с пациентами. Вообще, почти все психиатры, если дело касается больных, разговаривают на одной тональности и почти вежливо. Другое дело – ежедневная рутина со справками, когда дело приходится иметь с якобы здоровыми людьми. Тогда и Рут пускалась в брань, а медсестры порой опускались до мата. Но не Сергей Геннадьевич, он был одинаковый всегда, типичный Геннадич, как говорили медсестры. Здесь его не особенно любили и не особенно ненавидели, просто принимали как должное, даже скорее, как пустое место с дурацкими привычками, которые, как оказалось, порой бесят. И наверно, только в последние три года Рут начала замечать его без этих бзиков и маленьких традиций.