И вот, вновь, как и прежде, в безмолвии бреду я по извилистой мощеной улочке древнего города. Где-то вдали доносится плеск моря и крики чаек, пронзительные, как предчувствие беды. Мраморный блеск мостовых обманчиво подсказывает, что это, должно быть, Торремолинос. Но нет, Торремолинос не может похвастаться таким величественным и изысканным Собором, где причудливо переплелись готика, рококо и классицизм. Величие Собора противоречит Торремолиносу и настойчиво шепчет о Гранаде. Но Гранада лишена морского дыхания, и крики чаек там не тревожат воздух. Зато оглушительный грохот барабанов, доносящийся издалека, грозит разорвать барабанные перепонки, возвещая о приближении торжественной процессии. Ритм барабанной дроби завораживает, манит, словно зов сирены, но я должен противиться этому искушению, чтобы вновь не пропустить свою мифическую встречу. Наконец. Свершилось. Ровно в полдень, я стою у главного входа в Собор, и, к моему отчаянию, не вижу никого. Пустота. Никто не ждет меня. Внезапно меня озаряет понимание: эта ускользающая встреча назначена в другом городе! В другом… но в каком же? Неужели я бесцельно промаялся здесь целый месяц? Я пытаюсь вернуться в гостиницу лабиринтами узких улочек, которые, словно злые духи, запутывают меня, сбивают с пути, и я окончательно теряюсь в однообразии старинных переулков. Вместо этого, я невольно становлюсь свидетелем католического обряда Пасо Семана Санта, шествующего от церкви к церкви. С завороженным взглядом я наблюдаю за этим торжеством, следуя за нарядной толпой горожан, которые, в сопровождении духового оркестра, под звуки религиозной музыки, смиренно подпевая, несут на плечах роскошное, огромное скульптурное изображение Иисуса Христа. Наконец, когда день клонится к закату, и солнце, словно кисть художника, рисует золотой час, когда жесткие тени растворяются в мягком, рассеянном свете, я, изнуренный, еле нахожу свою гостиницу и врываюсь в вестибюль. Но, к моему ужасу, это оказывается не гостиничный вестибюль, а прокуренная актерская курилка театра. Увидев меня, хор голосов взрывается криком:
– Где ты пропадал? У тебя выход через минуту, бегом на сцену!
Словно гонимый ветром, я бросаюсь на сцену, но сцена исчезла! Она должна быть здесь, прямо здесь, где я стою, но ее нет! Вот огромный карман за кулисами, где хранятся декорации, вот задняя стена сцены с массивными воротами во внутренний двор театра, вот мастерская реквизита, вот лестница на второй этаж, в гримерки, а сцены нет как нет! По трансляции уже истерично кричат: «Арт-Арян, где тебя черти носят?!», а я, словно громом пораженный, стою в оцепенении, не зная, что предпринять.