– Простите… Джесика Мюк. Её привезли час назад…
– Подождите, пожалуйста. Информация будет позже.
Он кивнул. Как школьник. Как будто он просил лишнюю порцию еды, а не ответ о жизни.
Он снова сел. Пытался считать дыхание. Вдох – раз, два, три. Выдох – раз, два, три. Это помогало. На тридцать секунд.
Ты ничего не контролируешь. Ни тело. Ни мысли. Ни реальность. Ни даже самого себя.
Дверь щёлкнула.
Звук – как удар по нервам. Тихий. Но оглушительный.
Открылась дверь операционного блока.
Из неё вышли два санитара. Толкали каталку. Белая простыня. Тело полностью накрыто. Лицо – не видно. Руки – не видно. Каталка ехала медленно. Плавно. Виктор смотрел. Не дышал. Не моргал. Он не мог пошевелиться.
Это она?
Каталка приблизилась. Проехала мимо. На секунду – запах. Запах крови, антисептика, чужого тела. Потом – поворот. Исчезли.
Он не знал. Не мог быть уверен.
Он сел. Не просто сел – осел. Как будто что-то отключилось внутри. Тело провалилось в стул. Он уткнулся лицом в ладони. Глухо дышал. Медленно. В голове шумело.
Минуту? Десять? Час?
Щелчок.
– Виктор Мюк?
Он поднялся резко. Почти споткнулся. К нему подошёл врач. Белый халат. Очки. Невыразительное лицо. Папка в руках.
– Я доктор Шмидт. Дежурный. Вы Виктор Мюк?
– Да. Я… что с ней?
– Мы провели срочную тромболитическую терапию. Ишемический инсульт. Мы вовремя. Состояние – тяжёлое, но стабильное. Она в реанимации. Под наблюдением. Без сознания.
– Она… жива?
– Да.
Он выдохнул. Просто выдохнул. Как будто впервые за весь день.
– Спасибо…
Он не знал, кому говорит. Врачу? Миру? Богу?
– Я могу её увидеть?
– Сейчас нет. Завтра. Сейчас – только ждать. Мы будем информировать.
Он кивнул. Сел. Уже иначе. Сердце немного отпустило. Немного. Не полностью.
Он посмотрел на руки. Ладони дрожали. Но уже от слабости. Не от страха.
Глава 1. Город, в котором ты не один
Лондон. Музей Виктории и Альберта. Вечер.
Зал с классическими скульптурами был почти пуст. Пахло камнем и временем. Свет мягко скользил по мраморным телам, вылепленным сотни лет назад. Обнажённые фигуры застылы в движении – напряжённые, в попытке понять, зачем они здесь. Камень смотрел на человека. И молчал.
Виктор шёл медленно, почти неслышно, со сложенными за спиной руками. Он не искал конкретной экспозиции, не следил за указателями. Ему нужно было другое – тишина. Пространство. Камень и свет. Он шел как в храм, где позволено не притворяться.