– Лондон душит?
– Нет. Он как театр, где все играют по правилам. А ты без сценария. Хочется выйти в фойе и спросить: «А где выход?»
– Красивая метафора. – Она замолчала. – Я тоже так чувствовала. Но потом находишь улицу, где пахнет как в детстве. И становится чуть легче.
Он кивнул.
– Может, покажешь одну такую?
– Это приглашение?
– Это мольба потерянного иностранца.
Она достала блокнот, вырвала лист, нацарапала номер.
– Позвони в шесть.
Он взял бумажку, как будто это был пропуск в другое измерение.
– Позвоню. Без опозданий.
– Мне пора. Пациенты не ждут.
– Врач?
– Почти. Ординатор. Хирургия. Дежурства и кофе.
– Тогда держитесь.
– А вы – не теряйтесь.
Она повернулась. Шла легко. Уверенно. И он не дал ей уйти.
– Подождите. Я провожу.
– Я не домой, если что.
– Но ведь в метро?
Она кивнула.
Они вышли из музея. Холодный воздух ударил в лицо. Лондон был серо-синим, промокшим, с запахом мокрого металла.
Они шли рядом. Не торопясь. Иногда молчание – лучший способ проверить, с кем ты идёшь.
На станции метро она остановилась. Он смотрел на неё – и в этот момент почувствовал: что бы ни случилось дальше, он запомнит этот разговор. И этот взгляд. И то, как в её голосе звучала усталость – не как слабость, а как выбор.
– Спасибо – сказал он.
– Это было… неожиданно приятно.
Она улыбнулась. Легко. Уходя – не навсегда, а как будто давая пространство.
– До вечера, Виктор.
– До вечера, Лина.
Она спустилась. Он остался. Стоял ещё минуту. Смотрел на город, как на незнакомца, с которым впервые удалось поговорить по душам.
Ресторан был шумным, но уютным. Не модный, не пафосный – но с характером. Кирпичные стены, деревянные балки, мягкий рассеянный свет. Лёгкий джаз, едва уловимый, как фоновая мысль. Запах мяса, вина, лимона и чуть обожжённого хлеба. Такой вечер, когда люди медленно режут стейки и улыбаются, будто у них всё под контролем.
За столиком у окна – Виктор и Томас.
Два бокала. Бутылка воды. И между ними – тишина, в которой слышно, как трескается воздух.
Виктор сидел с прямой спиной. Слишком прямой. Как будто позвоночник стал броней. Томас – развалившись, уверенно, с ленивой грацией человека, который привык побеждать. Он ел хлеб с маслом – аккуратно, даже красиво, будто позировал для рекламы гастро-клуба. Но в его взгляде не было вкуса. Только холодный расчёт. Он уже принял решение – теперь ждал, когда Виктор сам его озвучит.