Глава четвёртая.
Оплот и Твердыня
Слетелись птицы к святому Амброзию, и рёк он им слово Божие. И склонились они перед ним и понесли благую весть на все четыре стороны.
«Проповедь святого Амброзия перед птицами и прочими зверьми» в изложении благочинногоПерегрина Ассизского
Первым делом отнесли укроп на кухню и отдали толстомясой поварихе. Её товарки зашушукались, разглядывая Паскаля, но тому и дела до них не было, словно язык проглотил. «Сожалеет ученик о глупых речах своих», – рассудил Тихоний.
У входа в трапезную Паскаль задержал взгляд на барельефе дивной работы. В белом мраморе резчик передал движение тел, борьбу и страсть. Облачение и даже шерсть выступали из камня как живые.
– Сие напоминает о страстях, – Тихоний сложил ладони на груди. – Вот мыши, не поделив брашно, пожирают друг друга на потеху нечистому. А вот и он сам, – перст монаха указал на угловатую фигуру, – ходит неузнанный, разжигает вражду. Ведь он когда-то парил в небесах. За гордыню Бог его шмякнул оземь, и через это нечистый охромел на левую ногу.
– Неплохой рисунок, – вот и всё, что ответил Паскаль.
Рассаживались вдоль длинного стола: на краях молодые послушники, за ними, согласно чину, братья и сёстры, явившиеся от своих служб. А середину заняла преподобная мать Агнесса с присными. Особливо выделялся седошёрстый мышак. Просторная ряса не скрывала его могучего телосложения.
Тихоний усадил Паскаля подле себя, а не на краю, хотя пришлому там самое место, и наказал делать всё так, как делает сам. «Да ступит ученик в след учителя».
Здесь же, в трапезной, находилась кафедра, куда взгромоздился невероятно тучный мышак. Он бережно держал пачку исписанных листов.
– Чада мои, возблагодарим Бога за пищу, данную нам днесь! – торжественно произнесла Агнесса.
Молодые монахи обошли братьев и сестёр. Миску с похлёбкой поставили перед Паскалем, положили две ложки, а Тихонию ничего не досталось.
– Возблагодарим святого Августина, – с этими словами преподобная мать протянула ложку седошёрстому монаху и придвинула к нему миску.
К восторгу Тихония, Паскаль повторил её жест. Способный! Миски стояли между братьями и сёстрами, и каждый мог черпать сколько желал. Держись скромности, не объедай ближнего.
– Отец Брусний, – обратилась Агнесса к тучному монаху на кафедре, – какую пищу духовную ты нам приготовил?