Где-нибудь, в таком уездно-казарменном помещении, с накрашенным до блеска и тем не менее шершавым полом, танцевала эта выдуманная мной пара. Неужели этот извечный, не то большевиками, не то еще помещиками с кадетскими замашками учрежденный клуб, где по всем углам сыплют лузгой семечек, так и не выйдет у меня из головы? Так и не покинет меня этот собирательный образ прибранного к празднику клуба, с составленными к стенке стульями в отставке. Так и не покинет моего исторически-отягощенного воображения образ помещения для общественного времяпрепровождения, как не покидает нас целый осьминожий набор разросшихся в голове коммунальных квартир…
Сон, в котором я вижу этот пустой клуб, а такие клубы и полы видел я во многих деревнях, пришел ко мне из детства. Был ли он увиден вскользь или это гибрид деревенского клуба и подробно-пыльного, пахучего, сургучового отделения почты в поселке Толмачево – как знать? Узенькая такая была почта с крыльцом, небольшая такая почта в этом небольшом полугородке в часе езды от Луги и почти в двух часах езды от Питера. Почтовое отделение в одну комнату с круглой печью и просевшим полом, куда приходили люди получать письма и бандероли и отсылать письма и телеграммы. А дальше там большой хозяйственный магазин был и местная поликлиника тоже…
Вот там-то, сдается мне, в этом почтовом отделении, и танцевала эта выдуманная мной пара, на шершавом и пыльном полу.
Тетушка Луиза рассказывала нам свою точную и иронично – вежливую историю о поимке мухи. Сначала она обратила внимание на то, что муха мучила ее полночи, а в два часа ночи вздумала пожужжать ей в самое ухо.