Шатл пристыковался, а двери раскрылись, впуская воздух, пахнущий озоном, Ренн знал: правда об отце где-то здесь. В запретных библиотеках. В цифровых могилах. И он найдёт её. Даже если для этого придётся стать призраком самому.
Шатл завис над причальной платформой Академии, его корпус, покрытый инеем космического холода, шипел, соприкасаясь с атмосферой искусственной гравитации. Ренн в последний раз взглянул на голубое свечение Земли, отражавшееся в стеклянных шпилях мегаполиса, и встал, поправляя сумку из чёрного биополимера.
– Не хочу, чтобы там считали, что я пролез по блату, – мысленно бросил он, протискиваясь к выходу среди других учеников.
Мать рассмеялась в его ухе, звук, словно теплый ветерок в вакууме:
– Там все учатся по блату, сынок. Это же дети богачей со всей Земли.
Ренн фыркнул.
– Действительно, – мысленно согласился он.
– Ты докажешь, что лучше всех, – уверенным голосом ответила мать.
– Если получится.
– Получится.
Воздушный шлюз открылся, впуская волну звуков: гул лифтов, щелчки роботов-носильщиков уровня ИИ-3 и смех – острый, как лезвие. Группа учеников прошла мимо, толкнув Ренна плечом.
– «Первый тест на выживание», – мелькнуло в голове.
– Мам… – он замялся, глядя, как робот-инспектор сканирует его сумку спектральным лучом, – а ты не думаешь, что он…
Голос в ухе стал тише, будто мать прикрыла микрофон рукой:
– Нет.
– Но прошло уже слишком много…
– Я знаю, сколько прошло.
Инспектор издал зелёный сигнал, пропуская Ренна в главный атриум. Под куполом из жидкого кристалла, имитирующего земное небо, висели голограммы великие мужчины и женщины, с лицами, стёртыми временем до бледных масок.
– Просто странно. Ни следов, ни сообщений, – продолжил он.
– В космосе много странного, – ответила мать, и связь дрогнула, будто её голос перехватили помехи.
Ренн остановился у окна-экрана, транслирующего виды Земли: леса, океаны, горы, пустыни. За стеклом мелькнула что-то – обслуживающий дрон ИИ-5, чинящий проводку. Его захватило внезапное воспоминание: отец, чинящий чайник с треснувшим корпусом…
– Помнишь, как он чинил тот старый чайник? – спросил он, наблюдая, как дрон тыкается манипуляторами в панель.
– А он всё равно протекал.
– Зато грел.
Ренн улыбнулся. Где-то в сумке лежала фотография: он, шестилетний, сидит на плечах у отца, а на заднем фоне – тот самый чайник на столе. Снимок бумажный, редкий анахронизм.