День обещал быть ясным, но ветер, как всегда, был сильным, трепал волосы Хендрика и развевал паруса. Воздух был свеж и бодрящ, но Хендрик чувствовал нарастающее напряжение. Он, привыкший к четкости расчетов и предсказуемости материалов, теперь должен был довериться ветру и воде.
Подготовка заняла дольше, чем он ожидал. Узлы, которые он вроде бы выучил, снова отказывались подчиняться. Паруса, которые он пытался поднять, норовили запутаться. Пот катил градом по его обветренному лицу, а очки постоянно сползали на переносицу. Он поправлял их указательным пальцем, что стало нервной привычкой. Наконец, после нескольких минут борьбы, ему удалось поднять главный парус. Он был старым и потрепанным, но теперь, на ветру, он выглядел почти величественно.
Виллем "Канал", молчаливый и наблюдательный, стоял на причале, скрестив на груди свои натруженные руки. Его пронзительный взгляд, казалось, видел Хендрика насквозь. Он смотрел на Хендрика с некоторой долей скептицизма, но и с пониманием. Хендрик почувствовал на себе этот взгляд, но упрямо заставил себя сосредоточиться на управлении.
Оттолкнувшись от причала, "Надежда" медленно поплыла по каналу. Хендрик чувствовал себя неуклюжим и нелепым. Это превратилось в серию комичных происшествий. Сначала он чуть не врезался в мирно пришвартованную баржу, затем едва не задел экскурсионный катер, набитый туристами, которые удивленно уставились на его неумелые маневры. Его инженерный мозг, привыкший к идеальным траекториям, никак не мог смириться с тем, что лодка не подчиняется ему так, как он привык.
Он путал навигацию, постоянно тянул не те верёвки, и яхта то замедлялась, то начинала рыскать из стороны в сторону, словно пьяный матрос. С каждым неверным движением его уверенность таяла. Он слышал смешки с берега, видел неодобрительный взгляд Виллема, который лишь покачал головой, будто подтверждая его самые худшие опасения.
Хендрик чувствовал себя полностью потерянным и беспомощным. Это было не похоже на строительство мостов, где каждая переменная была известна, а результат предсказуем. Здесь же всё было неопределенным, зыбким, как вода под килем. На какой-то момент ему показалось, что вся эта затея – полный провал. Зачем он вообще затеял все это? Зачем ему эта лотерея, эта яхта, эти дневники, этот голос из прошлого, который звал его в неизвестность? Его подсознание постоянно тянуло его к иррациональным поступкам, но теперь он стоял перед лицом их последствий.