Глава первая «Клык Последнего Шёпота»
Туман здесь никогда не рассеивался, плотной пеленой нависая над древними руинами. Густой и вязкий, как слюна умирающего.
Вайдер шёл сквозь него столько раз, что уже очень давно забыл о времени. Шёл не ради цели. Шёл по зову сердца ибо не знал более куда идти. Его сапоги вязли и утопали в почве, которая больше напоминала разложившуюся плоть, чем землю. Каждый шаг сопровождался приглушённым хлюпаньем, будто мир под ногами тихо стонал от его прикосновений.
На горизонте, пробиваясь сквозь туман, вырисовывались очертания полу разрушенного храма. Его стены, некогда девственно белоснежные, теперь покрылись чёрными прожилками, похожими на вздутые вены мертвеца. Резные колонны, когда-то горделиво устремлённые в небо, теперь скрючились, устало взирая на мёртвую почву. Он почувствовал, как холодная дрожь пробежала по спине – не от страха, а от неясного, практически эфемерного, знания. Он уже был здесь. Не единожды. Бесконечное множество раз.
Войдя под своды храма, он увидел Его. Ангела во плоти. Вернее, то, что некогда им было. Существо, прекрасное когда-то, теперь лежало распростёртым на каменном алтаре, его крылья – эти великолепные, белые с вкраплением солнечного золота полотнища, теперь представляли собой жалкое и весьма печальное зрелище: обгоревшие по краям, покрытые язвами и струпьями, они всё ещё судорожно вздрагивали, будто пытались вспомнить, каково это парить в небе. Каждое их движение сопровождалось тихим шелестом, похожим на шёпот умирающего.
Вайдер неспешно подошёл ближе. В брюхе ангела зияла огромная рана, из которой сочился свет. Но не тот божественный ослепительно золотой, коим он должен был быть, а тусклый, серый, как пепел.
– Ты, знал. Всё знал. – его голос его прозвучал неестественно громко в мёртвой тиши храма.
В ответ, лишь тихий звон игл цвета оникса, плотно забивших рот существа. Они колебались при каждом его прерывистом дыхании, издавая тонкий, леденящий душу звук.
Опустившись на колени, он погрузил руку в рану. Плоть ангела хрустнула под его пальцами, как древний пергамент, пролежавший многие века в сырости. Внутри было тепло, почти горячо, и пахло чем-то неуловимо знакомым – заброшенными детскими комнатами, пыльными библиотеками, пустынными склепами. Запах вещей, которые когда-то имели значение, но более его не имели. Его пальцы наткнулись на что-то плотное, и в тот же момент храм наполнился тихим стоном, то ли ангела, то ли самого здания, то ли чего-то ещё, что скрывалось в мрачных тенях разрушенных колонн.