Кристиан держал её двумя пальцами, стараясь не дышать на неё слишком резко – старая ткань, покрытая слоями пыли и запекшейся смазки, грозила рассыпаться от малейшего движения.
Поля карты были исписаны знакомыми и чужими символами: метки координат, обрывки инженерных диаграмм, указания на климатические аномалии. Но главное – всё это вело к одному: к Туманному Городу. К сердцу умирающего мира.
Он нашёл карту в сгоревшей библиотеке сектора XII, среди расплавленных капсул и раздавленных архивных ячеек. Таких мест становилось всё меньше. Где-то остатки цивилизации ещё пытались хранить структуру, но чаще – забывали. Память человечества разъедал песок.
Карта была нецелой. Центр – самое важное – сгорел. По краям же оставались зацепки: обрывочные строки, странные пиктограммы, и главный ориентир – рубеж ветров, старая территория, которую после Смещения считали зоной нестабильности. Там обрушивались города, сдвигались реки, и небо иногда становилось слишком близким.
Кристиан понимал: самому ему эту карту не расшифровать. Он знал руны века перед техникой, различал коды первых интерфейсов, но на этой карте был язык, которому его не учили – смесь инженерных символов и чего-то… живого. Словно сама карта была дышащим существом, и кто бы её ни создал, он не просто чертил путь – он предупреждал.
Оставался только один человек, кто мог раскрыть эти тайны.
Исаан Келл. Учёный-изгнанник, тот, кто ушёл от всех фракций и не вернулся ни в одну. Он когда-то стоял у истоков восстановления знаний, был членом Совета Угасающих Искр, но исчез после катастрофы в Хранилище Линий. С тех пор жил у самого края, где начинались зоны технологической ржавчины и заканчивались человеческие следы. Его никто не трогал. Не из страха, а из уважения. Или безразличия.
Чтобы добраться до него, Кристиану предстояло пересечь бывший научный пояс – теперь это был лабиринт из железных дуг, гравитационных провалов и испорченных полей. Там дымились механизмы, которые продолжали жить без цели. Там можно было встретить голос, повторяющий одно и то же имя, хотя тот, кому оно принадлежало, умер много лет назад.
Кристиан шёл один. На этот раз без союзников, без советчиков, без роботов. Его шаги гулко отдавались от металлического пола, где под кожей пыли хранилась память человечества.