Пригладив сестре волосы Митя серьёзно спросил:
– Сашка, я могу тебе доверять? Даже самую страшную тайну? Тогда спрячь этот пакет так, чтобы никто не нашёл. Ведь у вас, у девчонок, полно всяких секреток, а через два дня я его заберу. Спрячешь?
Саша, поражённая такой таинственностью, с готовностью согласилась, спросив с любопытством:
– А что в этом пакете?
Митя помолчал немного, словно раздумывая, стоит ли обсуждать с сестрой подобные серьёзные проблемы, а потом спросил:
– Сашка, посчитай, сколько у нас прислуги? Няню можно не считать – она почти наша бабушка, ещё маму вырастила, всех остальных посчитай!
– Ну… горничная Агаша, потом кухарка Глафира. – Саша удивлённо посмотрела на брата. – А Шамсутдинова считать? Он же тоже давно у нас.
– Шамсутдинова считать – он не только дворник, но ещё конюх. И ты забыла, что наше бельё приходит стирать прачка. Вот видишь, как несправедливо – на нашу семью работает четыре человека. Сашенция, я прошу тебя спрятать запрещённые книжки, в которых написано о том, что наш мир устроен неправильно, плохо, и что надо делать, чтобы все были равны. Поняла?
– Митенька, – зашептала Саша, – я всё поняла, но ведь за это можно на каторгу попасть! Мама говорила, что такие книжки против царя.
– Сестричка моя, – засмеялся Митя, – какая же ты, оказывается, уже большая! Всё будет хорошо! На, прячь. – И Митя протянул сестре свёрток.
***
Серый рассвет пробирался в комнату сквозь плотно задёрнутые шторы, когда Александра Степановна закончила разбирать семейный архив. Остались только письма брата из Действующей армии, его последний фотопортрет, сделанный накануне отправки на фронт и толстая тетрадь в твёрдой обложке – дневник, начатый Сашей Мальцевой в 1914 году. Александра выключила лампу, поставила Митину карточку на столик возле кушетки и легла, укрывшись большой вязаной маминой шалью. В сумеречном свете лицо брата было еле видно, но Александра помнила его до последней чёрточки: светлые смешливые глаза со слегка опущенными внешними веками, крупный красивый рот, короткий прямой нос. Митя забавно и трогательно морщил его, когда смеялся.
…Да-да, вот так весело и безудержно он смеялся августовским днём 1916 года, когда в доме Мальцевых собралась за столом вся их семья, пришёл дядя Наркиз с женой Капитолиной Васильевной, и даже Лора, которая была приглашена на это небольшое семейное торжество. Дядя Наркиз с любопытством оглядел Лору, спросил, не её ли отец меховщик Бухбиндер, и удовлетворённо хмыкнул, когда Лора согласно ответила. Саша же смотрела на «Бухбиндершу» злыми глазами, пока Митя не наступил ей под столом на ногу и прошептал: «Сашка, ты у нас очень разумная!» Саша показала брату язык и кисло улыбнулась. Полгода прошло с памятного вечера, когда Митя приобщил сестру к своей тайне, попросив спрятать запрещённые книжки: никто в доме не должен был знать о них. Саше с тех пор казалось, что она владеет чем-то важным, и её любимый обожаемый брат принадлежит только ей.