– Нет, – успела ответить Агаша, – меня Степан Иванович до завтрева отпустили…
– Жаль, лучше бы ты совсем пришла! – донеслось уже из столовой.
Письмо лежало в центре стола. Саша нетерпеливо схватила его и прочитала первые строчки: «Дорогие папа и мама, Саша и няня!»
– Здравствуй, мой дорогой братик! – поцеловала письмо Саша и продолжила чтение.
Митя писал о том, что погода стоит отвратительная: «один день холод и снег, а другой – тепло и дождь». А ещё писал про хлеб: «За последнее время давали 1,5 фунта, а теперь, наверное, будут давать только один фунт».
Саша уселась на стул и пригорюнилась, представив себе брата в мокрой шинели, от которой идёт пар, а в кулаке он держит горбушку хлеба. И так ей стало жалко Митю, что она навзрыд расплакалась. В комнату заглянула Софья: «Это что же ты слёзы льёшь, когда всё хорошо! Митя жив и здоров! „Сашенция, – пишет, – ты не забыла, что обещала ждать меня? И передай наилучшие пожелания Шамсутдинову, Агаше и Глафире, а Рыске – сухарик“. Всё, давай письмо, я в госпиталь к папе поехала». Софья сунула письмо в муфту и, простучав каблучками, быстро выбежала на улицу.
***
Уходил февраль 17-го года. От Мити пришло ещё одно письмо с уже знакомым обратным адресом: «Действующая Армия, 513 Холмогорский полк»… Митя писал, что посылку получил, а деньги так и не пришли, «куда они только задевались». А ещё в письме часто повторялись слова «братание» и «дезертиры», и что сражения «позиционные».
Ждали новостей, и однажды их принесла, вернувшаяся с базара Глафира. Она громко поставила кошелку с провизией, сердито громыхнула дверью и появилась на пороге столовой. Мальцевы уже позавтракали, Степан Иванович собирался в госпиталь, Саша в гимназию. Глафира застыла с вытянутой рукой, в которой держала какой-то листок. Степан Иванович подошёл к ней и взял этот листок, быстро пробежав глазами печатные строчки.
– Поздравляю, – Степан Иванович засмеялся, – ура! Царь отрёкся от престола!
Софья ахнула, а Глафира басом зарыдала. «Гром победы раздавайся, веселися, славный росс!» – подхватив Сашу, Степан Иванович закружил по комнате.
– Да чо же, эко место, – запричитала нянька, – да видано ли дело, чтобы помазанник божий – и отрёкся! У стада пастух есть, а тут целое царство – и без царя-батюшки! Да как же мы жить-то будем!