– Ложись! – закричал Григорий, но было поздно.
Зеленый луч ударил из стены, разрезая шахту пополам. Каторжники кричали, пока их тела не начали распадаться – плоть отслаивалась от костей, как кора с берёзы. Слепой старик успел прошептать: «Прости…», прежде чем его экзоскелет схлопнулся в шар, как скомканная бумага.
Григорий бежал, прижимая кристалл к груди. За ним рушились своды, а из трещин в камне выползали тени – механические щупальца древней машины. Он молился старому Богу, тому, что до реформ Никона, но в ответ слышал только смех. Нет, не смех – скрежет шестерёнок.
Когда обвал настиг его, Григорий понял, что это не конец. Кристалл в его руке вспыхнул, обернув тело в кокон из зеленого пара…
«И пал огонь с небес, но то был не огонь – а пар из чрева земли. И открылись врата ада, и взглянули они на мир очами стали».
Из потаённого свитка старообрядцев, сожжённого по указу Петра I.
ЧАСТЬ 1. МАШИНА ИМПЕРАТОРА
ГЛАВА 1. ШЕСТЕРНЯ АПОКАЛИПСИСА
Санкт-Петербург, 1833 год.
Граф Дмитрий Волков шагал по набережно Невы, закутавшись в плащ из грубой инженерной кожи, с медными застёжками, который был уже достаточно сильно потрёпан. Его сапоги, подбитые стальными пластинами, глухо стучали по брусчатке, заглушаемой шипением паровых люков под ногами. Город дышал, как живой механизм: из чугунных решёток в мостовой вырывались клубы пара, смешиваясь с морозным воздухом. Над головой, сквозь желтоватую дымку, проплывали дирижабли-левиафаны. Их корпуса, обшитые бронзовыми листами, сверкали в свете газовых рожков, а из открытых люков свисали аэронавты в кожаных респираторах, сбрасывая вниз агитки с портретом Николая I и надписью: «Сила – в паре! Прогресс – в крови!».
Волков ненавидел эту помпезность. Весь Петербург был гигантской машиной, работавшей на лжи. Даже чайки здесь клевали не хлеб, а масляные отходы с паровых фабрик.
«Как будто сама земля стонет», – подумал Волков, останавливаясь у чугунных ворот Императорской Академии Наук. Когда-то здесь висела мраморная доска с именами Ломоносова и Эйлера, но теперь её заменили на бронзовую плиту: «Во славу Эфириума и Его Императорского Величества». Здание превратили в фабрику: кирпичные стены проросли трубами, из которых сочился ядовито-зелёный пар, а вместо купола вращалась турбина, высасывающая энергию из подземных резервуаров.