Но он меня не слушает. Он смотрит куда-то вдаль, мне за спину.
– Джейн?
– Да?
– Зря велосипед не пристегиваешь.
Когда я впервые села к нему в машину, в ней пахло лавандой и вчерашним кофе, а на заднем сиденье валялись сплющенные банки от диетической колы. Я подумала, не делает ли это его менее привлекательным, ведь, по моему мнению, диетическую колу пили только мечтательные чудачки, которые сочиняли стихи, наряжались Сильвией Плат на Хеллоуин и курили самокрутки с пряными травами. Но потом я решила, что нет. Потому что это был наш секрет и никто, кроме меня, об этом не знал.
Он спросил разрешения заехать на бензоколонку. Он подвозил меня домой после занятий в группе «Дети-учителя», где сами дети становились репетиторами для отстающих учеников. Я ходила туда с девятого класса, а Роб был нашим куратором. В тот вечер я дождалась, пока все уйдут и останемся лишь мы вдвоем. Мы сидели на бордюре; я соврала, что мама не отвечает на мои сообщения. Он приложил палец к губам, прищурился, и я уж подумала, что он сейчас спросит, кто мой второй контакт на случай ЧП или дома ли соседи. Но потом он предложил меня подвезти и сказал, что ему нетрудно.
Пока он заливал бензин, я взяла одну из сплющенных банок и спрятала в рюкзак. Лишь потом, лежа в кровати и припоминая все подробности этого дня, я поняла, что это крипово. Но у меня отсутствует внутреннее чутье, в отличие от большинства людей, которые как-то угадывают, что приемлемо, а что недопустимо.
Лежа в кровати, я достала банку из рюкзака и прижала к губам. Та лязгнула, ударившись о передние зубы. Я закрыла глаза и представила, как он поддевает колечко длинным указательным пальцем, открывает рот и касается губами острого металлического края. Я сделала то же самое, надеясь, что банка сохранила его вкус, но ощутила лишь вкус металла, как у монетки или крови.
С того дня он всегда подвозил меня домой. Мы не договаривались. Просто молча решили и все.
В конце апреля мы впервые поцеловались. Небо нахлобучилось еще с утра, капли катились по лобовому стеклу, как пот. Подожди, сказала я, когда мы проезжали мимо Опал-Пойнт. Остановись здесь.
Он припарковался рядом с ведущими на пляж бетонными ступенями на парковке, расчерченной выцветшими линиями. Я обожаю океан в шторм. Мы прислонились к волнорезу, покрытому трещинами от ураганов, буранов и наводнений, которые случались здесь в течение многих лет. Волны пенились, как газировка, которую слишком быстро налили в стакан. Мигнул маяк, и я сперва решила, что это молния, на фоне которой пролетела чайка. Потом грянул гром и хлынул дождь. Я закрыла глаза; он взял меня за руку. В голове пронеслось: «Неужели это происходит на самом деле?» Я открыла глаза и убедилась, что да, происходит.