Гражданский долг – выше личной симпатии."
Его зовут Даниэль Кора, возраст: 35 лет. Жил один. Тихий, без друзей. До войны – преподаватель в колледже. После – архивист в оккупационной администрации. Не по идеологии – по необходимости.
Его семья – жена и дочь – выехали до блокады в соседнюю страну. Писали первое время. Потом – тишина.
Он жил в однокомнатной квартире на третьем этаже. У него был чайник, два стула и пыльная скрипка. Каждый вечер он играл – не громко. Себе.
В тот день он ставил чай. Чайник запел, когда постучали. Сначала – вежливо, потом – резко.
Он открыл.
– Даниэль Кора?
– Да.
– Вы арестованы по статье 9-В. Сотрудничество с временной администрацией. Имеются свидетельства. Вы будете доставлены для разбирательства.
Он не сопротивлялся. Только тихо спросил:
– Кто?
Офицер не ответил. Но по глазам – знал, что "свидетель" был сосед.
Внизу его уже ждали. Два человека в форме, третья – женщина с планшетом.
– Уточнение: жильё принадлежит вам?
– Да.
– Передано под временный надзор.
Она расписалась.
Процедура заняла восемь минут.
Когда дверь захлопнулась за Даниэлем, чайник всё ещё кипел. Окно оставалось открытым, ветер раскачивал занавеску, ка на столе лежало письмо, которое он не решился отправить.
"Элин. Всё стало тише. Может быть, скоро – можно будет вернуться?"
Но ответа не будет. Ни ей. Ни ему.
Даниэля посадили в одиночную камеру 3 метра на 3.Серо-зелёные стены. Свет – круглосуточно. Иногда – гасили, чтобы лишить ощущения времени.
Первую неделю его не трогали. Он ждал допроса, ждал вопросов, но никто не приходил. Только еда – два раза в сутки. Холодная. Без слов.
Через 10 дней его вызвали.
Никаких обвинений.
– "Сколько людей ты передал врагу?"
– "Кого ты прикрывал?"
– "Кто ещё был в архиве?"
Он молчал. Говорил, что не знает, но ему не верили.
Вернувшись, он не мог заснуть: камера стала казаться живой. Он начал считать трещины на полу, сшибать ногтями ржавчину. Иногда он говорил сам с собой.
Время исчезло. Только боль осталась.
Через месяц начались прикосновения к телу: тонкие иглы под ногти, замораживание рук, выдержка в стоячей камере по 12 часов.
– "Ты лгал. Ты всё знал. Ты им помогал."
– "Признай – и будет легче."
Он начал сомневаться в своей вине. Иногда ему казалось, что он действительно что-то сделал или – мог сделать, но не сделал. Что отказался быть героем – и это уже преступление.