Звездочет низко опустил голову, пытаясь скрыть горькие слезы разлуки с повелителем.
–Тебе ли не знать, как возрождаются города и страны, на смену павшим приходят восставшие из пепла, – овладев собой, произнес император. – Успокойся, не стоит рыдать над предначертанным свыше.
Глубоко вздохнув, Константин отошел от распахнутого окна.
– Не забывай, однажды мы получим новое рождение в иных землях, дар от Всемогущего Создателя получит другой народ и также верно буде служить ему, не щадя живота. Священный огонь Византии не погаснет бесследно, вскоре он зажжется в сердце далекой северной страны.
– Я оплакиваю мудрость веков, мой господин, которую может утратить мир. Я сожалею, что великая либерия человечества может погибнуть от рук варваров, презирающих духовные ценности, – старец с тоской взглянул на императора. – Кроме того, меня очень беспокоит предсказание, касающееся моего повелителя.
– Я позабочусь о том, чтобы сокровища великой Византии не достались врагу. Мне понадобятся самые мощные охранные заклятия и неодолимые заговоры, способные уберечь достояние империи от посягательств чужестранцев, готовых сжечь мудрость веков в огне мракобесия. Верю, что об остальном позаботятся небеса.
– Все это, мой повелитель, хранят мудрые книги твоей либерии, готовые поделиться с избранными сакральными знаниями, – поклонился звездочет последнему императору Византии, обессиленно упав на колени. – Заклятие Гермеса Трисмегиста запечатает силою своего слова доступ к святыне на долгие века и только в конце веков человечеству откроются тайны.
Медленно приблизившись к предсказателю, император прошептал, глядя на распростертое на мраморном полу тело старца.
– Я готов приступить немедленно к главному делу всей моей жизни, а ты мне поможешь в этом. Поднимись с колен и ни на минуту не забывай о пророчестве и долге Палеологов перед грядущим.
Помедлив, Константин задумчиво добавил, всматриваясь в печальные глаза звездочета:
– Разве не ты с детства приучил меня достойно отражать все удары судьбы?
– Тогда у нас впереди была целая вечность, а сегодня колесо жизни ускорило свой бег, мой повелитель, дробя судьбы и правых и виноватых, – коротко произнес предсказатель, пораженный хладнокровием обреченного императора, равнодушного к неотвратимости рока.
– Не печалься, я уверен, что небеса отпустят нам ровно столько времени, сколько потребуется для исполнения задуманного. Разве кто-то в силах изменить неизбежное?