– «Земля плачет.» – прошептала она, сжимая в кулаке горсть брусники. Сок, красный, как кровь, закапал на порог.
Глава 3. Крест на воде
Молога, июнь 1935 года.
Колокольня Афанасьевского монастыря вздымалась над Волгой, как кость, пронзившая небо. Синклитикия, ступая по скрипучим ступеням , поднималась вверх,и обжигала ладони о ржавые перила. Ее черный подрясник, выгоревший до серого, обвис на худых плечах, а кожаный пояс с медным крестом туго впивался в ребра. Лицо, изможденное постом, напоминало высохшую глину только глаза, синие, как лед на заре, горели упрямым огнем.
– Господи, помилуй… – прошептала она, выходя на площадку. Ветер, пахнущий водорослями и смолой, сорвал с головы плат, открыв седые пряди, заплетенные в тугую косу. Колокол, отлитый еще при Феозве, висел неподвижно. Бронза, покрытая зеленой патиной, тускло блестела в солнечных лучах. Синклитикия провела рукой по краю и замерла. Под пальцем зияла трещина, тонкая, как паутина, но глубокая, будто расколотая судьба.
– Ишь, шею надломил. – она прижала ладонь к холодному металлу. Откуда-то снизу донесся скрежет телеги. Через решетку площадки монахиня увидела, как к монастырским воротам подъехали двое в кожанках: инженер Пантелеймон и его помощник, тощий паренек с цинковой линейкой в руках.
– Эй, мать! – крикнул Пантелеймон, задирая голову. Его пальто, не по сезону тяжелое, было расстегнуто, обнажая крахмальную рубашку с пятном машинного масла на воротнике. – Спускайся, дело есть!
Синклитикия медленно сошла вниз, поправляя платок. В трапезной пахло квашеной капустой это сестры готовили обед, гремя чугунками.
– Гражданка Синклиткина? – Пантелеймон протянул бумагу с печатью, от которой пахло свежими чернилами. – По распоряжению комиссии, замеряем уровень воды. Ваш монастырь в зоне затопления.
– Синклитикия, – поправила монахиня, глядя ему в переносицу. – И колокол наш треснул. Не к добру это.
Инженер фыркнул, доставая из кармана циркуль:
– Суеверия. Вода поднимется на семь метров. Ваши стены глина да солома. Сгниют за год.
Помощник, тем временем, тыкал линейкой в трещину на колоколе, словно врач в рану. Синклитикия сжала кулаки под рясой. Запах металла от инструментов смешивался с ароматом полыни, растущей у ограды.
– А Феозвин родник? – спросила она вдруг. – Он же ниже уровня…