– Ты спишь, что ли? – словно издалека услышал он голос охранника, шедшего сзади.
– Нет, – ответил Егоров, – вот только…
– Только что?
– Ничего.
– Иди, не останавливайся!
Пилот медленно пошел вперед, и каждый шаг давался ему с таким трудом, будто его только что выдернули из глубокого сна. Это временное помутнение рассудка заставило Егорова быть осторожнее в том плане, что нужно больше молчать и не спорить с конвоирами, а именно с тем придурком, который идет позади него.
Егоров мечтал лишь о том, чтобы поскорее закончились его блуждания по этому бесконечному туннелю. Его мало волновало, что будет в конце «прогулки» – лишь бы сесть в мягкое кресло, или лечь на кушетку, чтобы вырубиться на несколько долгих часов.
Весь путь с этими двумя ушлепками, один из которых, положа руку на сердце, был молчаливым «ангелом», поэтому пилот быстренько переименовал его в «благородного», а второй и впрямь заслуживал той первоначальной нелестной характеристики, надоел Егорову больше чем полет сюда, хоть он и занял у него добрых полдня. Да, дела. И куда можно так долго идти, ведь от входа в этот бункер до лифта было всего-то каких-нибудь пятнадцать минут хода, а они идут минимум два часа? Если только Григорий, тот самый «ангел», не заблудился и не водит всю группу по кругу. Хотя, как можно здесь заблудиться, если проход всего один? Да, еще одна загадка, от которой Егорову стало как-то не по себе.
И тут он услышал, как выругался Григорий.
– Чего у тебя там опять? – спросил его напарник.
– Всё, господа, пришли: тупик, черт бы его побрал, – ответил Григорий.
Горелкин по-прежнему мог кое-что видеть из будущего, правда, откровения эти были в виде коротких вспышек, в которых, будто на фотографиях, отображались события ближайших дней, как, например, недавняя атака вражеских кораблей. Пару дней назад в его мозгу мелькнул этот пророческий снимок, поразивший своей четкостью и яркостью, где кроме летевших на «Цитрон» ракет, были слышны звуки взрывов, и ощущался запах горелого металла. Горелкин тогда же понял, что скоро будет атака с моря, вот только предупреждать об этом некого: сам он пластом лежал на госпитальной железной кровати, а вокруг – одни лишь больные немощные люди. Медики вообще куда-то пропали, да и охранников след простыл. И потом, кто будет слушать бредни старика, лежавшего на больничной койке в одной ночной рубашке?