Иной точки зрения придерживается А. Л. Топорков, полагая, что обращение Веселовского к исторической поэтике произошло значительно позднее, что еще в 1880-е годы ученый был известен не своими теоретическими разработками, а как исследователь литературных источников фольклора [Топорков, 1997, с. 291].
И. О. Шайтанов полагает, что если говорить про книгу «Историческая поэтика», то работа над ней «началась немногим ранее, чем возник сам термин, впервые употребленный Веселовским в 1893 году при чтении лекции “Из введения в историческую поэтику”. Если же иметь в виду направление научной мысли, обратившее внимание на определенный круг проблем и их решений, то прав В. Жирмунский» [Шайтанов, 2010, с. 143]: практически все уже намечено в «Отчетах о заграничной командировке» (1862–1864) [Веселовский, 2010, с. 39–69].
Веселовский в начале своей деятельности стал свидетелем происходившего научного переворота и всей последующей работой принял в нем участие: в 1862 г. идея заимствования «манифестировала принадлежность к новейшей научной теории, достаточно дерзкой, бросающей вызов влиятельному учению – сравнительной мифологии» [там же, с. 149].
Многие считали Веселовского противником мифологического метода, в том числе – О. М. Фрейденберг и Е. М. Мелетинский. В действительности же Веселовский полагал, что мифологическая теория лишь «принуждена поступиться долей своего господства историческому взгляду», что «попытка мифологической экзегезы должна начинаться, когда уже кончены все счеты с историей» [Веселовский, 2001, с. 17–18]. Сомнения ученого вызывала корректность применения сравнительного метода в мифологии, «преждевременные обобщения», подрывавшие, по его мнению, основы высоко чтимого им подхода.
Веселовский одним из первых, подчеркивает И. О. Шайтанов, предложил включить в науку о литературе «историю идеалов»: сюжет – идеал – жанр, такова последовательность ключевых понятий его исторической поэтики согласно расположению ее частей. Однако в ХХ в. историей идей занимались преимущественно не в литературном контексте: «Интеллектуальная история ХХ века видела свою задачу в другом – освободиться от литературности или, во всяком случае, от литературоцентричности» [Шайтанов, 2010, с. 155]. Современная история идей стала важнейшей составляющей всей методологии гуманитарного знания, сближаясь с «археологией знания» Мишеля Фуко и «тропологией» Хейдена Уайта. Однако проблема, какой ее поставил Веселовский, по сути дела, была отменена: «Сегодняшняя “поэтика культуры” рассматривает культуру как текст, но отказывает литературному тексту в какой-либо исключительности или даже специфичности. Поэтика, которую строил Веселовский, выводила общекультурные законы из понимания словесного искусства в его развитии», и есть смысл, считает И. О. Шайтанов, скорректировать «поэтику культуры» необходимостью понимания специфики литературных текстов [Шайтанов, 2010, с. 158].