"Это называется… слово такое… вождям вместо аспикара нахлобучивают…" – Чук трёс рукой, память застоявшуюся расшевеливал.
Дима внимательно разглядывал доходягу: "Переинкарнация".
"Во. Оно самое. Ходит, зудит, что он раб божий".
"Мы все здесь такие – рабы", – Дима опустил голову.
"Вот блин, на Земле всю жизнь пялились в небо. И такая удача – проинспектировать космическое пространство…" – Сладков кинул камушек в какую-то выбранную цель.
"Раз! И теперь нас пялят, инспекторы", – Дима хлопнул тыльной стороной правой руки о левую ладонь в злом сарказме глаз.
На просматриваемой местности, невдалеке, пылил фургон, до боли знакомый. И за версту для бывалых вызывал встревоженность, но хорохорились. Почти бесшумно подкатил: весь-то транспорт на электротяге. Минуту ожидал. Вышли два ювакура, бессменные ноль-семь-два и ноль-восемь-пять, с прохладцей потягивались.
"Пятновыводители пожаловали", – перебирал два камушка в ладони Пухов.
Амда оставил в покое булыжник, ещё больше "одалматинился" – испуг неподдельный. Знатоки своего дела под локти довели доходягу до фургона, игнорируя окружающих – работа такая.
"Бим, Бом бим-бом, бим-бом, бим-бом", – тряс виртуальный колокольчик Чук – намёком ритуал: чьё-то время пришло?
"Вот два брата от рассвета до заката – Бим и Бом, синасико, трайпон", – подсочинил Сладков.
"А-я-яй. Под белы рученьки меня вели, – хреновая попытка пения у Димы. – На воронке рекламы не хватает".
Сладков очерчивал воображаемые полосы: "Оказываем помощь на дому – Рожденье Смерть Ремонт телесный".
"Да-а. Старость надо уважать", – Пухов.
Захлопнулись двери; транспорт тронулся издавая лёгкое подвывание вблизи, временами скрипы корпуса, а громче потрескивание каменной мелюзги под колёсами.
"…Хотите анекдот? Собрались два интеллигента и раздолбай. Последний говорит, спорим на пузырь…"
"Бездельники, на мандуци!" – окрик надзиральца шахты ноль-шесть-семь, прервал начало Диминого празднословия.
Но и продолжения не было: чего-то юмор не пошёл. Зато очертания следующего фургона, маячившего меж камней, разрядили атмосферу. Шебуршание, хруст подъезжавших колёс сменились на приветствия.
Бессменный садисер – раздатчик пищи, поласковей Садик, и водитель – в одном лице, из кузова, не очень напрягаясь, нёс оквадраченную ёмкость, литров на пятьдесят. Поставил у большого валуна, одёрнул занавес: подвешенный брезент, в выдолбленной нише. Навес и постамент очистил и водрузил ношу.