Я опустила голову, чувствуя, как горячая волна стыда и отчаяния накрывает меня. Не смела поднять взгляд на Тихона.
– Нельзя тебе, Маргоша, сейчас рыпаться, – голос Тихона стал тише, почти умоляющим, но от этого прозвучал ещё убедительнее и больнее. – Если найдут тебя, то просто убьют, понимаешь? Убьют, и даже костей не соберёшь. А я тебя в детстве не для этого с помойки подобрал, когда ты там чуть не замёрзла, и не для этого в детдом отвёл, и каждый день потом приходил на свидания, принося тебе конфеты и сказки. Я не для этого тебя растил, чтобы хоронить! Да и денег у меня нету на твои похороны! Подохнешь как собака в канаве, и никто тебя искать не будет!
Я ещё больше наклонила голову, прижимая подбородок к груди. Осознание, понимание и неприятие происходящего обрушились на меня всей своей тяжестью. По щеке скатилась одинокая, обжигающая слеза, а за ней другая, и ещё. Мне было невыносимо больно, обидно до слёз, но я не знала, как так получилось, как я вообще, чёрт возьми, попала в такую отчаянную ситуацию. Наверное, и вправду, как сказал Тихон, я была абсолютно бедовая Маргоша, неисправимая идиотка, которая вечно влипает в дерьмо.
Тихон тяжело вздохнул, протёр лицо шершавыми руками, словно стирая усталость и раздражение.
– Марго, – сказал дед, его взгляд, когда я рискнула поднять на него глаза, был абсолютно серьёзен, пронзительный и требовательный. – Сиди сейчас дома. Никуда носу не высовывай. Я схожу в магазин, куплю тебе одежды, потому что то, что есть у тебя, придётся выкинуть. Она вся в крови, я её не смогу отстирать, да и ты даже мылом не сможешь,
– А стиралки я не увидела,– я промямлила в ответ, не поднимая глаз.
– Нет, Марго! – отрезал дед, его голос был уже открыто злой, низкий и рычащий, а лицо нахмурилось, превратившись в каменную маску. Его явно я в данный момент очень сильно раздражала, и каждое моё слово только подливало масла в огонь. – Всё, можешь пойти в мою комнату. Там есть старый телевизор, сиди, смотри. И не вздумай шастать по квартире, а то вдруг что-то зацепишь.
– Извини, Тихон, – попыталась я снова, цепляясь за последнюю надежду, – я смогу завтра поехать на гонки, я к ним готовилась…
– Нет, Марго! И мы с этим закончили! – Его голос не терпел возражений, словно выстрел в тишине. – Я принесу тебе вещи, куплю еды, а дальше поеду пытаться решать твои проблемы. Сам. Без тебя. Всё! Посуду помой, чтобы не воняло, полы помой, чтобы следов не оставлять, никуда не лезь, никому не звони. Телевизор в зале сиди смотри. Дверь никому не открывай, даже если будут ломиться!