– Дура ты, Маргоша, дура… – В голове, словно сломанная пластинка, закрутились обрывки фраз из моего проклятого прошлого. Так говорила та злая воспитательница из детдома, её слова впивались в душу острее любого ножа. – Правильно говорила, что из меня ничего толкового не вырастет. Только и можешь, что проблемы создавать, да по головам ходить… – Я сидела, свернувшись калачиком на холодном подоконнике, и курила, выпуская горький дым в ночь. Слёзы, горячие и солёные, катились по моим щекам, смешиваясь с запахом никотина, а в глазах стояла кровавая пелена.
Докурив сигарету до самого фильтра, бычок я резко, с каким-то вызовом, выкинула в окно, словно отбрасывая часть себя. Затем, вытерев мокрые щёки краем футболки, я заставила себя сказать, почти прорычать сама для себя, словно заклинание: – Я жива, и это главное. Чёрт бы побрал всё остальное.
Слезая с подоконника, мои онемевшие ноги плохо слушались. Я тяжело опустилась на старый, продавленный диван, который жалобно застонал под моим весом. Укрылась колючим пледом, чья грубая шерсть царапала кожу, но всё же дарила хоть какое-то тепло. И закрыла глаза. Так же, как и всегда, каждый чёртов день с тех пор, как я сбежала из детдома, я себе повторила, вкладывая в эти слова всю оставшуюся силу: «Завтра будет лучше, чем сегодня». Это была не просто фраза, это была привычка, выработанная годами выживания. И заснула я в надеждах, хрупких и призрачных, впрочем, как и всегда, пытаясь убежать от реальности хоть на несколько часов.
Проснулась я от лёгкого, почти невесомого поглаживания по руке, и первое, что ощутила, был непривычный для меня покой.
– Вставай, Маргоша, – старческий голос Тихона был непривычно нежен, словно он боялся спугнуть хрупкий сон. – Я завтрак приготовил, вставай, девочка.
– Встаю, – с улыбкой, которая, кажется, впервые за долгое время искренне растянула мои губы, сказала я и потянулась. Спина немного затекла от старого, продавленного дивана, который совершенно не подходил для сна, а тело ощутимо чесалось от колючего одеяла, что всю ночь кололо кожу. Я встала, потянулась ещё раз, разгоняя остатки сна и онемение в мышцах, и вышла в небольшой коридор, ведущий на кухню. К моему удивлению, в дневном освещении квартира выглядела не так уж и плохо, как мне показалось вчера в темноте и панике. Тусклый свет проникал сквозь пыльные окна, окрашивая стены в серые тона, но всё равно было светлее и как-то… реальнее.