– Это было до… – начала она, потом замолчала. – Я не видела этот снимок давно.
– Кто мог вас подставить?
– Делл был врагом многих. Он писал рецензии так, что после них карьеры гибли. Кто-то радовался его смерти. Но… – она посмотрела ему в глаза. – Кто-то знал о шраме. Это не то, чем я делилась. Не после той аварии.
– Расскажите.
– Это длинная история. Однажды… на съёмках… Я могу рассказать. Но вы должны пообещать, что докопаетесь до правды.
Колдвелл встал.
– Я ничего не обещаю. Но если вы лжёте – узнаю. И не буду вам помогать.
– Тогда придётся рассказать правду, – тихо сказала она.
Харрис не двинулся. Он просто смотрел на неё, позволяя тишине наполнить комнату. Она опустила глаза, сцепила пальцы и заговорила, будто читая с внутренней плёнки, которую давно не решалась воспроизвести.
– Я встретила Делла два года назад. Это было не похоже на обычное знакомство… Мы столкнулись на премьере фильма, куда меня едва пустили – через связи. Он тогда уже был влиятельным. Критик, которого боялись даже продюсеры. Но он был не просто язвой в колонке. Он был… умным, страшно умным. Он видел людей насквозь, и мне тогда показалось, что это – редкость. Что он может помочь.
Она на мгновение прикусила губу, пытаясь подобрать слова.
– Он начал писать обо мне. Пару восторженных строк в колонке – и мне стали звонить. Маленькие роли, потом чуть больше. Он открыл двери. А потом… стал требовать.
Харрис всё ещё молчал. Он чувствовал: сейчас она идёт по тонкому льду. Слишком лично, слишком больно.
– Сначала – просто внимание. Потом – ревность. Он приходил на съёмки, устраивал сцены, если я задерживалась где-то. Я пыталась от него уйти – он угрожал. Не открыто, конечно. Он не был глупцом. Он просто напоминал, как всё начиналось. Что он может и закрыть двери, если захочет. И однажды я поняла, что он уже это делает.
Она вздохнула, медленно.
– Потом случилась та съёмка. Четыре месяца назад. Меня утвердили на главную роль в нуарном триллере. Всё было готово. И вдруг – студия отзывает контракт. Без объяснений. Я знала: это Дэлл. Только он мог так щёлкнуть пальцами. Когда я пришла к нему… он смеялся. Сказал, что либо я стану его, либо могу петь в подземке.
– А вы?
– Я ушла. Пыталась забыть. Но тогда он начал писать обо мне. Ядовито, подло. Статьи, которые разрушили бы любую карьеру. Он знал, что делает. Он был как паук, вплетающий меня в паутину. А потом… три дня назад… он позвонил.