На математике я не слышал ни слова. Голос учительницы растворялся в гуле крови в висках. Я рисовал на полях тетради: спирали, звёзды, глаза – её глаза. Карие, с золотыми искорками, как ночное небо, где вспыхнула сверхновая. Что я скажу ей? – мысль билась, как мотылёк о лампу. Приглашу в кафе? Предложу прогуляться по набережной? Или просто подарю ту самую бумажку от попкорна, спрятанную в кармане?
Звонок прозвучал, как стартовый выстрел. Я вскочил, роняя ручку. Сейчас. Сейчас или никогда.
Звонок пронзил воздух, словно серебряная игла, вонзившаяся в тиканье школьных часов. Я двинулся вперёд, рассекая толпу плечами, как ножницы разрезают шёлк – резко, не оставляя швов. Она должна быть здесь. У кабинета биологии, где засушенные бабочки за стеклом напоминают мне нас – таких же хрупких, застывших между мирами.
Коридор пах мелом и тревогой. Кабинет директора – массивный дуб с табличкой вместо листьев. Информатика – лабиринт из проводов. Русский – пыльные тома на полках. И наконец – биология. Дверь распахнулась, выпуская поток смеха, но её силуэта не было в потоке. Лишь бы не растворилась, как акварель в воде. Лишь бы успел поймать.
И вдруг – она. Вышла неспешно, будто время замедлилось, чтобы дать мне запомнить каждый штрих. Тёмно-синий сарафан обвивал стан, как ночь обнимает луну. Белая рубашка с широкими рукавами – крылья мотылька, замершего перед полётом. А волосы… Боже, эти волосы! Пучок, из которого выбивались прядки цвета тёмной ночи, переходящие в шоколадные глубины. «Омбре» – будто кто-то провёл кистью от рассвета к полуночи.
– Привет! – её голос звенел, как колокольчик в стеклянном куполе.
Я почувствовал, как цифры в голове рассыпались, превращаясь в звёздную пыль.
– Здравствуй, Аврора. Ты… похожа на ботаническую иллюстрацию. Ту, что рисуют золотыми чернилами.
Она рассмеялась, и звук этот напомнил шелест страниц в старом гербарии:
– Спасибо. А ты сегодня – как уравнение в строгом костюме. Специально для меня собрал все переменные?
Чёрт, она видит меня насквозь. Как рентген, который просвечивает даже бетон.
– Для тебя – да. Присядем?
Мы опустились на скамью, и дерево заскрипело, будто делилось воспоминаниями.
– Ты знаешь, у нас совпадают уроки, – начал я, ощущая, как сердце стучит азбукой Морзе. – Может, проводить тебя после школы?