– Эмир, – её голос дрожал, как лист на ветру, готовый сорваться в свободное падение, – я хочу быть с тобой. Не как дождь с землёй – на время. Не как луна с приливом – на расстоянии. Я хочу быть твоей пустыней, которая ждёт годами, чтобы однажды взорваться маками. Твоей…
Я не дал ей договорить. Прижал лоб к её виску, где пульсировала жилка, тонкая как трещинка на старом фарфоре:
– А я, Аврора, буду тем, кто поливает пустыню. Даже если дождь – это мои слёзы. Даже если маки прорастут лишь через сто лет. – Мои пальцы сплелись с её, как корни, решившие срастись вопреки каменистой почве. – Потому что ты – мой единственный способ дышать.
Её слёзы упали мне на запястье, жгучие, как расплавленное серебро. В них отражались и мы – два силуэта под дубом, чьи шрамы теперь казались не ранами, а дорогами, ведущими друг к другу.
Глава 3. «Бумажные самолётики»
Мы – пара. Эти слова звучат так же необъяснимо, как шелест страниц в старинной библиотеке, когда ветер вдруг проникает в полуоткрытое окно. Я пытаюсь осмыслить это, но понимание ускользает, как тень от облака – видишь очертания, но не можешь поймать.
Раньше я думал, что любовь – это как древний манускрипт: если внимательно изучать каждую букву, рано или поздно откроется истинный смысл. Но Аврора – не текст для анализа. Она – музыка, которая звучит в тишине между строк. Я закрываю глаза – и слышу её мелодию в ритме собственного сердца.
Я ловлю себя на том, что ищу её черты в произведениях классиков. Вот этот закат – он такого же золотисто-розового оттенка, как её смех. А узоры на заиндевевшем стекле – точь-в-точь как те завитки, что она рисует на полях тетрадей, когда задумывается. Даже запах старого пергамента в библиотеке теперь напоминает мне аромат её духов – что-то древесное, с нотками чего-то неуловимого.
Как объяснить друзьям, что я теперь замечаю то, чего не видел раньше? Что я могу часами наблюдать, как солнечный луч играет в хрустальной вазе бабушки, потому что это напоминает мне, как свет преломляется в её глазах?
Она – как стихотворение, которое невозможно разобрать на строфы. Чем больше пытаешься понять структуру, тем глубже погружаешься в его магию. Я тону в этом ощущении, и вместо страха – невероятная лёгкость, будто я наконец-то выпустил из рук тяжёлый груз ненужных вопросов.