Конец начался с фото из одноклассников.
Даже не моё. Я там не танцевал.
Но алгоритм уже был прописан: найдётся кто-то, кто накопает. Кто-то, кто отсканирует пляжную вечеринку десятилетней давности. Где K, мой бывший сокурсник, в одних семейных трусах и с телом, обмазанным сливками, пляшет под "Звезда по имени Солнце".
Приморка. День города. Музыка. Алкоголь. Тепло.
И – карьера.
Которая закончилась на кадре, где его ягодицы были крупнее логотипа администрации.
K – человек системы. Не вор. Не святой. Просто шестерёнка.
Он прошёл три главы, два перевыборных тура, одну проверку ФСБ.
Он был осторожен, педантичен, сух, как инструктаж.
Он даже налоги платил, мать его. Но не платил за сливки. И вот теперь – пляж, позор, падение.
Видео разлетелось в сети. С подписями:
“Вы ещё за этих голосуете?”
“Сливки власти. В прямом смысле.”
K уволили в тот же день. Без совещания. Без объяснений. Как муху со стола.
Я случайно встретил его на парковке. Глаза – как у человека, который впервые вдохнул.
Я спросил:
– Что будешь делать?
Он ответил:
– Уеду. В Анапу. Фотостудию открою.
И, знаешь, он не выглядел побеждённым. Он выглядел свободным. Словно сливки смыли не только репутацию, но и цепи.
Но он был не один. Следующим пошёл L.
На вид – оловянный солдатик. Внутри – хищник.
Жена – юрист. Умная. Тихая. С лицом “я всё знаю и помню, кто что подписал”. Она вела все крупные проекты от ЖКХ до капремонта.
А потом – бах. Утечка. И – база данных с собственниками оффшоров. Там – её имя. Чехия. Паспорта. Владения.
Я позвонил L. Спросил:
– Будешь отбиваться?
Он зевнул:
– Жека. Ну а кто сейчас без второго паспорта?
Он не про гражданство. Он про раздвоение. Живёшь на две стороны: одним глазом в отчёте, другим – в валюте. Он не защищался. Он был уставшим. Как будто ждал этого.
Третий – профессор. Философ. Легенда. Когда-то он читал нам лекции о Ницше и метафизике постмодерна.
Теперь он – в сюжете: взятки, пьянство, постель со студентками, зачет “за банку огурцов и баночку пива”. Я смотрел выпуск с ним и чувствовал, как по мне ползёт холод. Они не ищут цель. Они жгут. Как старую траву перед посадкой.
Теперь никто не спрашивал, был ли ты хорошим чиновником. Смотрели, танцевал ли ты в сливках.
И наступило страшное. Тишина.
Казачьи рупоры замолкли.
Бывшие рьяные “патриоты” – те, кто кричал о чести, о флагах, о предках – начали перебирать старые фото в соцсетях.